Сочинения. Том 3

4.1.1. Причина того, что это рассуждение столь длинно, — не в нас, а в тех, кто наполнил свои книги негодными умозаключениями: если полностью проигнорировать их, то могут подумать, что такая краткость выбрана не из пренебрежения к ним, а из-за неспособности их опровергнуть, а если опровергать их все, то есть опасность впасть в такое многословие, что конца этому труду не будет никогда.

4.1.2. Так вот, стремясь избежать упреков и в том, и в другом, я избрал нечто среднее, решив одинаково сторониться и излишней краткости, и чрезмерного многословия.

4.1.3. Я решил, что следует, оставив в стороне всех прочих стоиков, исследовать только учение Хрисиппа об управляющих нами силах и сопоставлять его с представлениями Гиппократа и Платона.

4.1.4. Им были написаны весьма многочисленные рассуждения о том, что страсти души пребывают в области грудной клетки и что разумная часть находится здесь же, но не приводится ни одного доказательства, и каждый раз этот муж с готовностью принимает такое положение: где пребывают страсти души, там же находится и разум; я и прежде весьма много говорил против него, теперь же будет сказано все, что осталось.

4.1.5. Если бы Хрисипп писал об этом каждый раз одинаково, не колебался бы и не приводил различные мнения, то и мое опровержение не было бы длинным. Но поскольку можно видеть, что он пишет в разных местах разные вещи об одном и том же, то нелегко понять мнение этого человека, и нелегко показать его ошибку.

4.1.6. Итак, в первой книге сочинения «О душе» он сказал об управляющих нами силах то же, что утверждал Платон: разумная часть находится в голове, яростная — в сердце, вожделеющая — в области пупка. Однако в последующих книгах он пытается свести эти три части в сердце.

4.1.7. Вот его слова: «Но Поэт, который более чем достаточно говорит об этих вещах, показывает во множестве стихов, что и разумная, и яростная части находятся в этом месте, и объединяет с ними вожделеющую часть в том же месте, как, собственно, и следовало»[320].

4.1.8. Далее он добавляет: «Что и разумная часть находится там, доказывают следующие строки[321]:

“Разум и мысль безупречная также в груди пребывают”[322],“Духа, однако, в груди у меня не склонила богиня”»[323].

4.1.9. Или затем, приводя еще стихи, добавляет: «Что и вожделеющая часть находится здесь, он показывает в следующих стихах:

“Гера, такая любовь никогда, ни к богине, ни к смертной,В грудь не вливалася мне и душою моей не владела!”»[324]

4.1.10. И немного дальше: «Что и яростная часть у него помещается там, он показывает в таких стихах (которых на самом деле гораздо больше):

“Гера же гнева в груди не сдержала, воскликнула к Зевсу”[325].

И еще:

“Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит.Он в зарождении сладостней тихо струящегося меда,Скоро в груди человека, как пламенный дым, возрастает!”[326]»[327]

4.1.11. Приводя эти стихи, Хрисипп показывает, что и он, подобно Гиппократу и Платону, полагает, что, помимо разумной силы души, существуют иные силы, а именно вожделеющая и яростная, и что его учение отличается от их учения только в том, что он утверждает, что все эти силы находятся в сердце, как полагал Аристотель, а не в трех различных частях тела: головном мозге, печени и сердце.

4.1.12. Однако действия и свойства этих сил достаточно ясно описаны в приведенных им стихах. Например, в стихе:

«Гера, такая любовь никогда, ни к богине, ни к смертной,В грудь не вливалася мне и душою моей не владела!»,

речь идет о любви как страсти вожделеющей части души, а в стихе:

«Гера же гнева в груди не сдержала, воскликнула к Зевсу»

— о гневе как страсти яростной части души.

4.1.13. Для настоящего рассуждения не имеет значения, называть эти явления действиями или страстями соответствующих сил, в дальнейшем же мы основательно разберем эти термины.

4.1.14. Итак, в первой книге сочинения «О душе» Хрисипп не только не говорит, что нет вожделеющей и яростной части души, но даже учит, каковы их свойства, и назначает им одно место в теле. Однако во всех его сочинениях, посвященных страстям, а именно в трех книгах, где он исследует логические вопросы о них, и кроме того в «Терапевтике», которую также называют «Этика», оказывается, что он больше не придерживается этого мнения, но пишет то так, будто колеблется, то так, будто полагает, что нет ни вожделеющей, ни яростной части души.