Сочинения. Том 3

В области шерстяной промышленности ту роль, которую в упомянутых других отраслях текстильного производства играли Оберкампф и Ришар, играл суконщик Терно, владелец нескольких громадных предприятий. Еще до революции он основал суконную мануфактуру в Седане, которая накануне революции давала работу более нежели 3 тысячам человек, а за революционный период сильно пала, так что к концу революции на ней работало лишь 15 станков. В 1800 г. Терно успел настолько поправить дела, что у него работало уже более 150 станков (он ставит себе это в большую заслугу на том основании, что «все шерстяные мануфактуры были, так сказать, уничтожены»). С этого времени его заведение заняло первое место во Франции в этой области производства. В 1807 г. оно давало работу «как в своих стенах, так и извне» 2400 рабочим. Второе заведение Терно было расположено в Сопоне (учреждено в 1802 г.), в Арденнских горах; оно давало работу 500 человекам. Третья его мануфактура (существующая с 1802 г.) в Энсивале, недалеко от Вервье, давала работу 1400 рабочим. Четвертая мануфактура, в Реймсе, учрежденная в 1799 г., давала в 1807 г. работу более нежели 3 тысячам человек. Пятая (тоже в Реймсе) давала работу 1800–2000 человек, шестая (там же) — 350–360 человекам. Седьмая (в Лувье), учрежденная в 1800 г., давала работу 700 человекам. Наконец, особое заведение для промывания шерсти, устроенное Терно в Отейле, давало работу 70 человекам. Кроме того, у Терно была (в Париже) особая мастерская специально для изготовления станков и механических приспособлений, которые потом отправлялись отчасти на его же мануфактуры, отчасти шли в продажу. Он хвалился, что эта мастерская выделывала инструменты «по образцу англичан».

Помимо этих чисто промышленных заведений, Терно обладал в Париже, Ливорно, Неаполе, Петербурге, Байонне, Байе (Bayeux) торговыми домами и складами, связанными со сбытом производимых сукон, шерстяных, фланелевых, кашемировых тканей и т. п.[7] Но, повторяю, Терно был исключением.

1. С точки зрения сбыта, владельцы шерстяных мануфактур при Наполеоне были поставлены в выгодные условия; да они на плохой сбыт обыкновенно и не особенно часто жаловались в эпоху 1800–1812 гг.

Например, Лионская торговая палата в ноябре 1808 г. жалуется вовсе не на дурной сбыт шерстяных товаров; напротив, на армию нужны такие огромные количества сукон, что шерсти не хватает, и можно опасаться, что ее вскоре уже не станет[8]. Если кто мог себя хорошо чувствовать вследствие установления континентальной блокады, так именно французские суконщики: внутренний рынок Империи, в значительной мере рынок Италии были за ними обеспечены; конечно, им вредила чувствительно контрабанда, но все же меньше, чем она вредила, например, французским бумагопрядильням и бумаготкацким мануфактурам. Сукна английские были и дороже, и провезти их контрабандой было труднее; разница в цене между английским товаром и французским не могла быть такой большой, потому в этой области и машинное производство не играло такой роли, и сырье у французов было в значительной степени свое, а привозное не обходилось им дороже, чем англичанам. Правда, они не могли завоевать среднеевропейский рынок, где им пришлось, как мы видели в своем месте, встретиться с конкуренцией более дешевого саксонского, бергского, швейцарского, богемского производства.

Но именно в этой области текстильной промышленности были такие отрасли фабрикации, которые в целых районах были рассчитаны только на заграничный сбыт. Шерстовязальное производство, судя по некоторым отзывам, оказывалось при Наполеоне чуть не единственным[9], которое работало почти исключительно

на чужие земли — именно на страны Леванта, и промышленники просили правительство покровительствовать им во владениях турецкого султана: границы наполеоновских завоеваний вплотную придвинулись к Турции, и сбыт мог идти сухим путем. В начале 1812 г. шерстовязальные заведения в Марселе, выделывавшие главным образом шапки для сбыта в страны Леванта, давали работу от шести до семи тысяч рабочих. Шерсть доставлялась из завоеванных частей Испании, из Италии (Римской области и Апулии), отчасти потреблялась туземная — из Лангедока и Прованса; окрашивающие вещества доставлялись тоже отчасти из Прованса, отчасти из Голландии. Промышленники эти хвалились тем, что они получают все нужное из непосредственно подчиненных Наполеону или вассальных земель, а работают на чужие земли[10].