Сочинения, том 42 (январь 1844 – февраль 1848)

Без всякого намерения умалить значение героических усилий французской революции или огромной признательности, которую мир по праву выражает великим деятелям Республики, мы полагаем, что сравнительная позиция Франции и Англии в отношении космополитизма^{216} обрисована в вышеприведенном отрывке вовсе не правильно. Мы полностью отрицаем космополитический характер, приписываемый дореволюционной Франции; доказательством тому могут послужить времена Людовика XI и Ришелье. Что же, собственно, приписывает г-н Блан Франции? Что во Франции никогда не могла бы получить преобладания такая идея, которая не шла бы на благо всему миру. А мы полагаем, что г-н Луи Блан не сможет назвать нам ни одной страны в мире, которая могла бы поступить иначе, чем якобы поступала Франция. Возьмите для примера Англию, которую г-н Блан прямо противопоставляет Франции. Англия изобрела паровую машину; Англия построила железную дорогу; а эти вещи, полагаем мы, стóят не мало идей. Но изобрела ли их Англия для себя или для всего мира? Французы похваляются тем, что они повсюду распространяют цивилизацию, особенно в Алжире. А кто же распространил цивилизацию в Америке, Азии, Африке и Австралии^{217}, если не Англия? Кто основал ту самую республику, в освобождении которой некоторое участие принимала Франция? Англия, все та же Англия! Если Франция содействовала освобождению американской Республики от английской тирании, то Англия ровно двумя столетиями раньше освободила голландскую республику от испанского гнета

^{218}. Если Франция подала в конце прошлого столетия славный пример всему миру, то мы не можем обойти молчанием тот факт, что Англия подала такой же пример на полтораста лет раньше^{219}, и что в то время даже Франция не была еще готова последовать ему. Что касается идей, то те самые идеи, которые французские философы XVIII века – Вольтер, Руссо, Дидро, Д’Аламбер и другие – так успешно популяризировали, то где первоначально зародились эти идеи, как не в Англии? Не будем забывать Мильтона, первого защитника цареубийства, Алджернона Сидни, Болингброка и Шефтсбери из-за их более блестящих французских последователей.

Если бы англичанин «назвал себя демократом.., он опроверг бы историю своей собственной страны», говорит г-н Блан.

А мы считаем самым главным свидетельством подлинной демократии именно то, что она должна опровергнуть историю своей страны, что она должна отказаться от всякой ответственности за прошлое, полное нищеты, тирании, классового угнетения и суеверия. Пусть французы не составляют исключения среди других демократов; пусть они не принимают на себя ответственности за действия своих королей и аристократов прежних времен. Поэтому то, в чем г-н Блан усматривает недостаток английских демократов, мы считаем их большим преимуществом, а именно, что они

должны отказаться от прошлого и смотреть только в будущее.

«Француз неизбежно является космополитом». Да, в таком мире, где преобладает французское влияние, французские нравы, обычаи, идеи, политические порядки. В таком мире, где каждая нация переняла характерные свойства французской национальности. Но именно это и не могут принять демократы других стран. Вполне готовые отказаться от грубых черт своей собственной нации, они ожидают того же от французов. Их не удовлетворяет утверждение со стороны французов, что они являются космополитами; подобное утверждение равносильно требованию, чтобы все остальные стали французами.

Возьмите для сравнения Германию. Германия является родиной огромного числа изобретений, например, печатного станка. Германия – и это признано всеми – породила значительно большее количество возвышенных и космополитических идей, чем Франция и Англия вместе взятые. А на практике Германия всегда подвергалась унижению, всегда оказывалась обманутой во всех своих надеждах. Она лучше, чем кто-либо, может рассказать, что такое французский космополитизм. В той же мере, в какой Франция могла жаловаться – вполне справедливо – на вероломство английской политики, Германия испытала на себе столь же вероломную политику со стороны Франции, начиная с Людовика XI и кончая Луи-Филиппом. Если бы мы стали применять мерку г-на Луи Блана, то истинными космополитами оказались бы немцы, а они вовсе не претендуют на это.

Но довольно об этом. Мы желали бы устроить дискуссию по данному вопросу, так как только это может привести к взаимопониманию, к прочному союзу между французской и английской демократией.

После г-на Блана г-н Флокон предложил тост «За демократов Европы».

Г-н Флокон сказал: