Сочинения в четырех томах. Том 3

— Конечно, — ответила она. — Пару дней? Хорошо…

— Скоро увидимся, детка.

— Конечно, — рассеянно повторила она, — увидимся.

Потом я позвонил Люку-Джону. Его энергичный голос раскатисто звенел в трубке и вонзался в мозг. Я сказал, что не успеваю написать воскресную статью, так как накануне ночью попал в автомобильную аварию и дюймов на шесть отодвинул трубку от уха, слушая его крики.

— Авария была вчера днем!

— Да нет, это другая.

— Господи, у тебя теперь хобби такое?

— Постараюсь написать сегодня вечером, а завтра перед поездкой в Хитбери Парк доставлю в редакцию. Идет?

— Ладно, что делать, — проворчал он. — А ты не пострадал в этой последней аварии?

По тону, каким это было сказано, я понял, утвердительный ответ крайне нежелателен.

— Отделался синяками, — ответил я и услыхал в ответ какое-то нечленораздельное хмыканье.

— Постарайся написать получше, — сказал он. — Сорви с них покровы!

Я поспешно положил трубку, пока он не сорвал покровы с моего несчастного котелка. Тот по-прежнему гудел от беспощадной боли. Место, на котором Росс демонстрировал свое мастерство, тоже горело и ныло от боли. Лежать в постели было неудобно. Мрачное утро не кончалось.

Пришли какие-то люди и спросили, кто я такой. И кто те двое, что были со мной в машине и утонули. Знаю ли я их адрес?

— Нет, не знаю.

— А как произошел несчастный случай?

— Шофер потерял сознание, — ответил я.

Пришел сержант полиции с блокнотом и записал то немногое, что я мог сообщить ему.

— Я не слишком хорошо знал Вьерстерода, так, просто случайный знакомый. Предложил довезти меня до больницы, где в настоящее время находится моя жена. Шофер потерял сознание, и машина съехала с дороги. Все случилось как-то невероятно быстро. Я помню все довольно смутно, потому что перед тем выпил лишку. Когда машина стала тонуть, Вьерстерод протянул мне какой-то предмет, чтобы я пробил стекло и выбрался. Как ужасно: и он, и шофер погибли! Парень, который вытащил их, заслужил медаль.

Сержант сказал, что меня еще вызовут для расследования, и удалился.

В полдень появился врач, осмотрел меня, сочувственно покачал головой при виде моих болячек, заметив, что просто поразительно, сколько синяков можно заработать, перекувырнувшись в автомобиле пару раз. Я мрачно согласился с ним и попросил отпустить меня домой.

— Почему нет? — сказал он. — Идите, раз так не терпится.

Как во сне, я натянул плохо отглаженные рубашку и брюки и с небритым лицом, нечесанными волосами и развязанным галстуком спустился в вестибюль. Там я попросил привратника вызвать такси и быстро доехал до Уэлбек-стрит. Кто-то подобрал «падающую башню» и водрузил ее на место, целую и невредимую, без единой царапины. Чего нельзя сказать о «роллсе». И обо мне.

Тонио внимательно посмотрел на меня, придвинув кресло, и подал смесь дисприна и непента в стеклянном стаканчике.

— Из чего делается эта штука? — проглотив лекарство, осведомился я.

— Непент? Смесь опиума и шерри-бренди.

— Нет, правда?

Он кивнул.

— Опиум и шерри-бренди. Весьма действенное средство. Интересно, как часто вы намереваетесь забегать ко мне, чтобы его отведать?

— Сегодня в последний раз.

Ему не терпелось узнать, что произошло вчера вечером, и я подробно рассказал все, опустив одну лишь деталь: тот факт, что я сам вывел шофера из строя. Однако он был далеко не дурак. Понимающе улыбнулся, принес из спальни мой пиджак и заявил, что твердо намерен доставить меня и фургон домой, поскольку Элизабет я нужен в добром здравии, а не в виде лепешки, распластанной на фонарном столбе, чего просто чудом удалось избежать нынче ночью. Я не стал спорить. Не было сил. Он поставил фургон в гараж и пошел на улицу ловить такси, а я медленно поднялся в квартиру.

В квартире стояла удушающая жара. Вчера я забыл выключить обогреватели. Миссис Вудворд, видимо, тоже не догадалась этого сделать. На столе лежала записка: «Что случилось? Молоко поставила в холодильник. Ужасно волнуюсь. Миссис В.».

Я взглянул на кровать: ничего, кроме простыней. Вспомнил, что отнес все одеяла и подушки в фургон. Спускаться за ними не хотелось. Снял розовые одеяла с постели Элизабет. Одно расстелил на диване, лег на него, не раздеваясь, второе натянул сверху, осторожно опустил голову на мягкую, прохладную подушку. Какое блаженство!

Голова еще кружится… И вообще радоваться особенно нечему. В ушах звенит. Несмотря на непент, эту чудодейственную смесь, тело, казалось, распадается на куски. Но какое счастье, что наконец-то не надо двигаться. Лишь медленно-медленно погружаться в черный, глубокий, божественный сон.

Резко зазвенел телефон, оборвав дремоту. Звонила миссис Вудворд. От волнения ее ланкаширский акцент стал еще заметнее, и как трогательно обрадовалась она, узнав, что с Элизабет не произошло никакого непоправимого несчастья.

— Я и сам приболел. А жена пару дней побудет в лечебнице. Позвоните завтра, тогда я буду точно знать, когда ее привезут.