Сочинения в двенадцати томах. Том 1

Эти дебаты и их финал имели, разумеется, лишь агитационное значение, зато оно было весьма велико. В огромной степени усилились сборы в пользу агитационной ассоциации; идея отмены унии быстро распространялась в народе, большинство которого, как часто случалось в Ирландии, начало думать, что найдена панацея от нищеты и голодовок, и все теснее примыкало к знамени, выставленному средним и высшим классами и их представителем, к требованию автономного парламента. В дни дебатов в дублинском городском управлении «Молодая Ирландия», как сказано, всецело стояла на стороне О’Коннеля. Но уже в эти дни кое-что недоговоренное, невырешенное было между присутствующими, и обстоятельства сложились так, что это недосказанное стало вдруг на очередь дня, и правительство, О’Коннель и новый журнал должны были открыть друг другу свои карты. В парламенте в ответе на запрос оранжиста Родэна, как правительство намерено отнестись к происходящей в Ирландии агитации, первый министр сэр Роберт Пиль заявил, что все средства, какие только находятся в распоряжении правительственной власти, будут пущены в ход, чтобы воспрепятствовать «расчленению империи», т. е. расторжению унии. И если не хватит наличных средств, то он, сэр Роберт Пиль, попросит у парламента особых полномочий для борьбы со злом. О’Коннель, отвечая на эту угрозу, заявил на большом митинге, что он принадлежит к нации, насчитывающей 8 миллионов человек, и не боится угроз Пиля, не верит, чтобы тот «посмел» начать борьбу насильственными мерами, раз Ирландия вовсе не намерена устроить восстание. Редакция «The Nation» увидела, что наконец дело дошло до самого острого и болезненного пункта и что нужно высказаться. Мнение молодых публицистов сводилось к следующему. О’Коннель неоднократно выражался в том смысле, что ни на минуту ирландский народ не должен выходить в своих действиях за пределы законности и конституции; что «ни одно политическое улучшение не стоит и капли крови». Давая отпор Роберту Пилю, он сделал, по мнению редакции, хорошее дело, но был ли он при этом последователен? Он сказал, что Пиль «не посмеет» пустить в ход силу против людей, борющихся конституционными средствами. А если посмеет? Не превратится ли тогда гордый отпор О’Коннеля в жалкую и смешную браваду, достойную полного презрения? «Молодая Ирландия» решила приковать общественное внимание к этой болезненно острой теме. Руководитель нового течения Дэвис написал статью, в которой между прочим говорил: «Немного предусмотрительности избавляет от большой беды. Если у ирландского народа нет терпения, благоразумия и храбрости, если ирландцы не готовы претерпеть препятствия и преследования, строго повиноваться своим вождям и наконец если они будут потом колебаться при встрече со страданием, опасностью и самой смертью за свободу, то пусть они сразу бросят борьбу, для которой, значит, природа их вовсе не приспособила». Дэвис выражал уверенность, что на деле у ирландцев найдутся все качества, нужные для успеха; не советуя торопиться, он тем не менее говорил: «Бог может смягчить сердца или просветить умы английского народа, теперь превращенного в орудие аристократии, которая топчет нас и грабит обоих (т. е. и ирландский, и английский народ — Е. Т.).

Но если этого не будет, то бог придаст силы нашей руке в угодный ему час. Время есть исправитель зла. Время рождает удобный случай». Другой вдохновитель журнала «Нация», Диллон, заявил со своей стороны, уже не в печати, а на митинге: «Скорее, нежели удовлетворить просьбу всей Ирландии, английские министры готовы опустошить ее поля и покрыть их телами ее перебитого народа. Что это, как не замена народного согласия… грубой силой? И что же мы сами, как не рабы, если мы подчинимся этому?»