Сочинения в двенадцати томах. Том 1

Как уже было отмечено, они играли серьезную роль в местном севрском комитете. Этот комитет (Comit'e de s^uret'e g'en'eral de S`evres) осенью 1793 г., как сказано, арестовал администрацию мануфактуры, а вскоре затем присланный для устройства дел на мануфактуре член Конвента Battelier назначил инспектором одного из служивших там — химика Chanou. При этом были спрошены рабочие о талантах и «цивизме» Chanou, качества которого они всецело одобрили [214]. Chanou не оправдал хорошего мнения рабочих, ибо возбудил впоследствии неудовольствие комиссии земледелия и искусств небрежным ведением дела и запутанной отчетностью. Это, конечно, не могло еще более не осложнить финансового положения мануфактуры. Еще в 1793 г. бывали время от времени довольно крупные продажи [215], хотя, конечно, и этого не хватало, а в 1794 г. кризис еще обострился. В начале ноября 1794 г. рабочие подали петицию в комиссию земледелия и искусств, указывая на страшное вздорожание съестных припасов и невозможность для них оставаться на прежнем жалованьи

[216]. 18 ноября комитет земледелия и искусств по докладу комиссии решил увеличить на одну треть жалованье рабочим против того, что они получали в 1790 г. Комиссия, в своем докладе, поддерживая просьбу рабочих, указывает, что, кроме нескольких chefs d’attelier (их было 6), получающих по 200 ливров в месяц, жалованье большинства — около 200 человек — всего 80 ливров в месяц, а некоторые получают и еще меньше, и минимальная плата доходит до 9 ливров 12 солей [217]. Уже тогда, если, с одной стороны, приказывалось уничтожать некоторые произведения, которые по своему сюжету оказывались несовместимыми с республиканскими убеждениями эпохи, зато, с другой стороны, во имя материальных интересов мануфактуры и рабочих делались попытки изъять из этого строгого правила те произведения, которые предназначались для вывоза за границу [218]

. Но, все равно, свирепствовавшая война с коалицией все более и более преграждала дорогу французскому экспорту, а финансовое положение Конвента в его последние месяцы и Директории за все ее существование было таково, что Севрской мануфактуре пришлось пережить не менее тяжелые времена, чем другим национальным мануфактурам.

4

В начале 1795 г. Шану был уволен от должности, и тогда же комитет земледелия и искусств издал (1 февраля 1795 г.) постановление, преобразовывавшее административную часть [219]. Во главе мануфактуры была поставлена коллегия из трех директоров, причем дела должны были решаться по большинству голосов, — необходимы были две подписи. Одним из директоров был назначен бывший инспектор Hettlinger, просидевший 11 месяцев в тюрьме и выпущенный после падения Робеспьера. Фактически он играл руководящую роль (с августа 1795 г. директоров было уже двое, ибо третий уволился

[220], и комиссия земледелия и искусств из экономии вскоре стала избегать назначать заместителя). Уже ни словом не упоминается об участии рабочих к какой бы то ни было форме в администрации, да и вообще термидорианская реакция дает себя чувствовать хотя бы в том, что высшее начальство — комиссия земледелия и искусств и ее агенты — не находят других терминов, как «вандализм» [221], «каннибалы» [222]

, когда говорят о поведении и поступках рабочих и управителей мануфактуры в только что миновавший период.

Что касается рабочих, то все их помыслы направлены теперь исключительно на борьбу против опасности голодной смерти, и единственная их надежда — это жалость к ним со стороны правительства. В январе 1795 г., почти одновременно с тем, как была назначена новая дирекция, рабочие шлют прошение [223] и молят увеличить жалованье ввиду страшного вздорожания предметов первой необходимости. За то время, пишут они, которое прошло со времени последнего увеличения жалованья, предметы первой необходимости вздорожали более чем на половину своей цены. Они прямо провозглашают право рабочего на жизнь: «… cependant il est de toute jistice que celui qui travaille subsiste». Они просили, чтобы им было повышено жалованье в таком размере, как лицам, состоящим на жалованье у государства (salari'es par la R'epublique), по к ним это применено не было. Новая дирекция старалась оживить продажу товаров, и временами это как будто ей удавалось [224], но, конечно, сколько-нибудь заметного влияния на судьбу рабочих это не оказывало. Каждому рабочему было прибавлено по 5 ливров в день [225], но припасы неуклонно повышались в цене, и совсем обесцененные ассигнации теряли кредит настолько, что все эти прибавки в ассигнациях ничуть не избавляли рабочих от голода. Дирекция во главе с Hettlinger’ом горячо ходатайствовала перед комиссией о скорейшей и более действительной помощи. Севрским рабочим, так же как и рабочим других национальных мануфактур, решили выдавать хлеб и мясо натурой, удерживая за это одну четверть жалованья. Отчаянная нищета рабочих, дошедшая до последних пределов, была несколько облегчена.