Сочинения в двенадцати томах. Том 2

Это убеждение, что из-за революции «тонкие ремесла» пострадали, конечно, создавало довольно благоприятную почву для контрреволюционной агитации среди некоторых слоев рабочих масс. И если лежащий перед нами «адрес рабочих города Парижа, представленный королю», написан и не рабочим, то более 300 рабочих, не побоявшихся подписать его, несомненно, разделяли его тенденции [42]

. Этот адрес является следствием контрреволюционной пропаганды, о которой у нас шла речь. Рабочие жалуются Людовику XVI на «полное исчезновение» звонкой монеты, на изгнание роскоши, отсутствие знати, «удовольствия и капризы которой питали торговлю», и т. д. Подписавшие адрес объявляют себя разочарованными революцией. Представители народа ничего не сделали для их счастья. «Где те, участь которых улучшилась? Свобода, равенство — это химеры, создавшие все зло, первыми жертвами которых будем мы, наши жены и наши дети». Все свои упования они возлагают на короля и предлагают ему свою помощь. Это открытый призыв к контрреволюции. Они «умоляют короля» пустить в ход всю свою силу, какой он располагает, чтобы «восстановить равновесие между ценой на продукты и размерами заработной платы», и «особенно, чтобы наказать бунтовщиков, которые, прикрываясь именем друзей конституции, на самом деле самые жестокие ее враги». Последняя фраза подтверждает высказанное раньше замечание, что контрреволюционеры не находили целесообразным открыто нападать на конституцию.

Этот адрес, конечно, отражал чувства меньшинства рабочих, ибо факт вполне доказанный, что даже наиболее жаловавшиеся на нужду и безработицу подчеркивали всегда свою преданность новому режиму. Мало того, изучение документов, относящихся к истории рабочих королевских (с августа 1792 г. — «национальных») мануфактур, привело нас к неопровержимому выводу, что даже рабочие этих заведений, созданных и субсидируемых правительством старого режима, с самого начала революции проявляли полное почтение к ней и враждебность к «времени деспотизма» [43]

. Еще в большей степени это нужно сказать о рабочем классе вообще.

Что несколько сот рабочих, подписавших «адрес», составляли меньшинство, это явствует также из целой массы фактов; ведь главное, чем хвалятся рабочие (особенно Сент-Антуанского предместья), это своим деятельным участием во взятии Бастилии и другими подвигами в революционные дни; на «аристократов» они смотрят как на врагов, которые не могут им простить Бастилии и других выступлений.

Нужно думать, что помимо общих причин сами же контрреволюционеры немало содействовали неуспеху своей пропаганды; ведь чуть касалось дела,

а не слов, сейчас же обнаруживалось, что если «буржуазия» — не друг рабочий, если муниципалитет и национальная гвардия не проникнуты сочувствием к Сент-Антуанскому предместью и другим рабочим кварталам, то уже от приверженцев старого режима рабочим ничего хорошего ждать не приходится. Вот, случилась в октябре 1790 г. стачка столяров (см. главу V) и кто содействует провалу стачки, кто вербует ее нарушителей? «Дорогие товарищи, — пишет некий Белен, по-видимому, один из организаторов стачки [44], — дело, которое я выношу на ваш суд, есть дело всех добрых граждан, защищающих отечество, среди которых аристократы хотели бы сеять смуту и рознь. Эти намерения, без сомнения, преступны». Но рабочие, которые под влиянием аристократов мешают делу своих братьев, также не достойны, по мнению автора, названия патриотов. Он предлагает изгнать из собраний городских секций тех рабочих, которые явятся на замену бастующим, «служа этим преступным проектам аристократии». Постскриптум к этой прокламации гласит: «Гг. Рейно и Беллю, столяры, введенные в заблуждение предательскими обещаниями некоторых бывших знатных, без сомнения, сознают свою вину и вернутся к добрым чувствам братства».