Сочинения в двенадцати томах. Том 2

Не только разные отрасли текстильной индустрии существовали в деревне задолго до легализации 1762 г.: в Оверни, в области, окружающей городок Тьер, еще с XVI столетия процветала выделка металлических предметов, особенно ножей. При этом не только «фабриканты» Тьера давали работу жителям окрестных деревень, но последние работали и за свой собственный счет и сами являлись «фабрикантами», имевшими своих рабочих; в наших документах поэтому встречаются только: «la fabrique de Thiers» или даже «la fabrique de Thiers et des environs», a употребляют также более точное выражение: «la fabrique de la coutellerie r'epandue dans les campagnes» [85]. Это производство процветало еще во второй половине XVIII столетия, когда, по свидетельству Балленвилье (отца), тьеровские фабрикаты сбывались даже за границей, в Испании и Америке [86].

В 1762 г. было формально узаконено то, что практиковалось с давних пор: жителям деревень было позволено заниматься индустриальной деятельностью, не имея ничего общего с цехами и цеховым начальством. Самое разрешение это современники объясняли исключительно стремлением удешевить плату за труд и — со ipso — удешевить товар [87]

. Правила, регламентирующие производство, клонящиеся к тому, чтобы производимый товар удовлетворял известным требованиям, остались в силе, конечно, и для этих деревенских рабочих, но на деле, как мы увидим дальше, надзор тут представлялся абсолютно невозможным. Деревенская индустрия, нанеся удар цеховой организации, подорвала и регламентацию промышленности, лишив ее всякого смысла.

Документы, относящиеся к эпохе Людовика XVI, говорят нам о широчайшем развитии деревенской индустрии на севере, северо-западе и северо-востоке — в Нормандии, Бретани, районе Фландрии, Cambresis, Beauvoisis, Hainault, на востоке в Trois-Ev^ech'es, в Лотарингии, в Шампани, в Бургони, на юге — в Дофине и Лангедоке, на западе — в Турэни и т. д. Конечно, в подавляющем большинстве случаев деревня занята именно текстильной индустрией; пряжа и ткацкий промысел преобладают. Вглядываясь в разнообразные черты этого широко распространенного явления, мы замечаем, что в индустриальной жизни французской деревни конца XVIII столетия можно отличить несколько типов: в одних местах экономическая жизнь сохранила довольно первобытный характер, в других она является уже в более сложном виде.

Если мы попытаемся классифицировать все эти явления экономической жизни, положив в основу, например, предлагаемый Карлом Бюхером критерий, то окажется, что путь, который проходил продукт, вырабатываемый в деревне, раньше нежели попадал к потребителю, в одних местностях Франции был короче, в других длиннее; в одних провинциях, деревенская индустрия сохранила черты первобытного экономического развития, в других несколько удалилась от первоначальной фазы.

Самый факт громадного развития индустриального труда в деревне с безусловной ясностью выступает из всех показаний современников. Всякий раз, когда у нас есть сколько-нибудь обстоятельные цифровые данные, касающиеся той или иной большой мануфактуры, оказывается, что главную массу рабочих составляют крестьяне соседних деревень, а иногда даже деревень соседних провинций. Вот мануфактура хлопчатобумажных изделий некоего Brodes, в городке St.-Dye (близ Орлеана): там числится 2100

рабочих, но из них 1800 прях, 180 мотальщиц (d'evideuses), всего 70 ткачей и 50 готовальщиков. Разбросаны все эти люди не только по деревням орлеанской области, но даже по соседним провинциям [88]

. И это одна из исключительно больших мануфактур, работающая главным образом (на две трети) на иностранный рынок: на Брабант, Голландию, Швейцарию, Польшу и Россию [89].

Чуть ли не крупнейший парижский фабрикант газовых материй Сантерр, хозяин одного из очень немногих предприятий, относительно которых у нас есть приблизительные данные, касающиеся числа рабочих, дает работу 500 рабочим. Но где они работают? В деревнях, лежащих близ Сен-Кантена [90]. А между тем Сантерр живет и торгует в Париже и именуется fabricant de Paris.

Гудар — владелец бумагопрядильных и суконных мануфактур, на которых работало в Лангедоке 6 тысяч человек в 70-х годах XVIII в. [91], — может, конечно, считаться одним из исключительно крупных промышленников; но эти 6 тысяч человек сосредоточены не в трех его заведениях, даже не в трех городах, а разбросаны по всему Лангедоку.

Около 1789 г. двадцать пять деревень работало только на те большие аббевильские мануфактуры (в Пикардии), где занимались выделкой полотняных мешков (для нужд колониальной торговли) [92].