Сочинения в двух томах. Т.2

Б. Он действительно утверждает, что Бог есть тело. Но до него то же самое утверждал Тертуллиан[178]. Выступая против Апеллета и других еретиков своего времени, которые заявляли, что наш Спаситель Иисус Христос ость не тело, но фантом, он высказал следующее общее положение: “Все, что не есть тело, не есть сущее”. Точно так же, возражая Праксею, он говорит: “Всякая субстанция есть своего рода тело”. Ни на одном из первых четырех вселенских соборов эта доктрина не была осуждена. Укажи мне, если сможешь, в Священном писании слова “бестелесный”, “нематериальный”, а я покажу тебе, что “полнота божественности” находится в Христе “телесным образом”, т.е., как объясняет Афанасий, “божественным образом” (dealiter).

Все мы существуем и движемся Богом – это слова апостола Павла (Деян. 17, 28). Количеством же мы обладаем все. Но разве количество (quantum) может находиться в неколичестве (in non quanto)? Бог велик, но невозможно понять величину без тела. Даже на Никейском соборе не было определено, что Бог является бестелесным. Чуть ли не все отцы, присутствовавшие на ном, придерживались именно этого мнения, и сам Константин потому и одобрил слово όμούσιον, т.е. “сосущностный”, что из этого слова, как ему казалось, следовало, что Бог бестелесен. Тем не менее они не пожелали ввести в Символ слово “бестелесный”, которого нет в Священном писании. И хотя сущность не есть тело, из этого слова “сосущностный” не может быть выведена бестелесность Бога. Отец Давида и сын Обедни, так как это был один и тот же ессей, были “сосущностными”, но разве отсюда следует, что отец Давида и ессей были бестелесными? Кроме того, целью отцов Никейского собора было через этот Символ осудить не только арианство, но и все ереси, проникшие после смерти Господа в церковь, одной из которых была ересь антропоморфитов, приписывавших Богу члены человеческого тела, а не осуждать тех, кто вместе с Тертуллианом утверждал, что истинный, действительный и чистый дух является телесным. Во всяком случае все, кто приписывает Богу чистоту, правы, ибо сие достойно. Приписывать же ему тонкость, являющуюся ступенью к ничтожности, опасно. Иоанн Дамаскин, излагая Никейский Символ веры, говорит: “Среди имен Божества одни являются отрицательными, обозначающими то, что поднимается над субстанцией, такие, как άνούσιος – не имеющий сущности, άχρονος – лишенный времени, άναρχος – не имеющий начала, и не потому, что он меньше всего этого, а потому, что он вознесен надо всем этим”. Как видишь, Иоанн Дамаскин, философ-аристотелик, как можно понять из его сочи ионий по диалектике, но в то же время и отец церкви, и благочестивый наставник, из опасения сказать вместе с Тертуллианом, что Бог есть тело, и желая преуменьшить телесную плотность, которую (уж не знаю почему) он считает недостойной Бога, впадает в атеизм, утверждая, что Бог не имеет сущности и не является ничем из того, что существует.

А.

Говоря άνούσιον, он, очевидно, хотел указать лишь на то, что Тот не был сотворен.

Б. Может быть, но зачем было нужно уже после того, как он несколькими стихами ранее достаточно пространно говорил об этом атрибуте “несотворенный”, снова говорить о нем, прибегая к этому невыносимому слову άνούσιος. Ведь так как он знал, что всякий дух, как бы тонок он ни был, тем не менее является телом, какую субстанцию или какое реальное существо мог он представить себе, имея в виду, что субстанция представляется нетелесной, кроме идолов, т.е. фантомов, которые мы видим в зеркале, во сне, в сумерках и которые апостол Павел называет “ничто”?

А. В-третьих, в конце шестой главы он говорит: “Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок, допущенных государством, называется суеверием. А если воображаемая сила такова, как мы ее представляем, то это истинная религия”.

Б. То же самое говорит и Екклезиаст (Еккл. 1, 16): Страх перед Господом есть начало мудрости, и псалмопевец (Пс. 13, 1): Сказал безумец в сердце своем: “Нет Бога”

.

А. В-четвертых, в шестнадцатой главе говорится: “Истинный Бог может иметь представителей. Первым таким представителем был Моисей”.

Б. Автор, по-видимому, хотел в этом месте разъяснить учение о Троице, хотя он и не упоминает Троицу. Пожелание благое, но толкование ошибочное. Ведь в этом случае, как представляется, Моисей, также каким-то образом действуя, как и все христианские монархи, от лица Бога, оказывается одним из лиц Троицы. Это крайне небрежное выражение. Если бы он сказал, что Бог в собственном лице создал мир, в лице Сына искупил род человеческий, в лице Святого Духа освятил церковь, он не сказал бы ничего иного, кроме того, что есть в катехизисе, одобренном церковью.

А. Но то же самое он повторяет во многих местах.