Сочинения в двух томах. Том 1. Звезды Эгера

- Одень ребят! - приказал девушке одноглазый.

Девушке-крестьянке на вид лет семнадцать. Одевая ребятишек, она целовала, обнимала их. На глазах у нее были слезы.

- Как зовут тебя, ангелочек мой?

- Вицушка.

- А тебя, душенька?

- Герге.

- Не плачьте, милые, я буду с вами.

- Домой хочу, - проговорил Герге сквозь слезы.

- И я тоже домой… - всхлипывая, залепетала Вицушка.

Дети прижались к девушке. Вица прильнула к ее груди. Герге притулился сбоку. Девушка обхватила их обеими руками, целовала, гладила раскрасневшиеся и мокрые от слез личики.

2

Деревенские собаки, сердито тявкая, наскакивают на седобородого, длинноволосого паломника. Не размахивай он своим высоким посохом с крестом наверху, они, верно, стащили бы с него сутану.

Сперва паломник шел посреди дороги, но, увидев, что злых лохматых собак становится все больше и больше, отступил к плетню и, размахивая палкой, остановился в ожидании - авось кто-нибудь да освободит его из-под осады.

Но всех, кто выскочил на громкий лай, привлекло другое: по деревне мчались венгерские витязи. Их было пять человек. Впереди скакал белокурый богатырь в красном плаще. На шапке у него журавлиное перо, поперек седла лежит ружье. Из-под легкого вишневого камзола поблескивает кольчуга. Вслед за ним мчатся четверо витязей. Въехав в деревню, они оглядываются по сторонам, точно каждый домик здесь им в диковинку.

У ворот господского дома, примостившись на камне, дремлет старик-крестьянин, сжимая в руке пику. Пробудившись от конского топота, он поспешно распахивает ворота, и всадники, проскакав по мосту, въезжают во двор…

Цецеи сидит в тени амбара, съежившись, точно старый орел. Тут же несколько его крепостных крестьян стригут овец. В руках у них ножницы, но у пояса висят сабли. Так жили в Венгрии в те времена.

Заметив витязей, Цецеи встает и, ковыляя, идет им навстречу. Походка у старого барина чудная: одна нога не сгибается в колене, другая в щиколотке. Да и как им сгибаться, раз обе они деревянные! Нет у старика и одной руки - рукав полотняного камзола болтается. Лицо Цецеи заросло седой бородой, седые волосы спадают до плеч.

Витязь с журавлиным пером на шапке соскочил с коня. Бросив повод солдату, он поспешно подошел к Цецеи и, щелкнув каблуками, представился:

- Иштван Добо.

Добо - рослый, ширококостный человек. Рот у него большой, губы тонкие, волевые, и кажется, будто Добо, словно горячий конь, всегда грызет невидимые удила. Властные серые глаза смотрят пристально. Каждое движение его исполнено силы, а походка упругая, точно у Добо стальные мышцы ног.

Цецеи спрятал руку за спину.

- Ты у кого служишь? - Глаза старика горят, как угли.

- Сейчас у Балинта Терека, - ответил Добо.

- Стало быть, ты приверженец Фердинанда? Что ж, добро пожаловать, сынок! - И Цецеи протянул руку Добо, успев окинуть быстрым взглядом и его жеребца, и его саблю. - Из каких же ты, Добо?

- Из рускайских, отец.

- С Палоцаями состоишь в родстве?

- Да.

- Выходит, ты из Верхней Венгрии? Как же ты сюда попал? Каким ветром вас сюда занесло?

- Мы, отец, едем из Палоты.

- Из замка Морэ?[5]

- Теперь он уже не замок Морэ.

- А чей же?

- Ничей. Да и не замок это теперь, а просто груда камней.

- Вы разрушили его?

- До основания.

- Слава богу!.. Да ты, братец, зайди сюда, в холодок, на террасу… Эй, мать, встречай гостя. - И Цецеи снова кинул взгляд на Добо. - Разрушили, говоришь?

Маленькая полная женщина суетилась на террасе: вместе со служанкой ставила стол в тень. Тем временем другая служанка отпирала дверцу погреба.

- Пишта Добо - родич Палоцаев, - представил Цецеи гостя своей супруге. - А солдатам поставьте вина и закуски.

Добо вытащил из камзола красный носовой платок, утер лицо.

- Прежде чем присесть, отец, - сказал он, испытующе глядя в лицо Цецеи, - я обязан спросить, нет ли здесь Морэ. Я ведь его ищу.

- Здесь? Морэ? Да чтоб глаза мои не видели его, разве только когда он на виселице будет болтаться!

Добо продолжал вытирать лицо и шею.

- Стало быть, мы сбились со следу. А водицы у вас не найдется?

- Погоди, сейчас вино принесут.

- Я, отец, как пить захочу, всегда воду пью.

Добо взял большой пузатый жбан, поднес к губам, а утолив жажду, шумно вздохнул и сказал:

- Отец, а вы позволите передохнуть у вас до вечера?

- Какое там «до вечера»! Тоже выдумал! Я тебя несколько дней не отпущу!

- Благодарю вас, но сейчас не масленица. Ночь я не спал, а вечером отправимся дальше. Однако кольчугу я бы скинул. Хотя она из дырок сшита, а все же жарко в ней в такую пору.

Пока Добо снимал в комнате доспехи, во дворе показался паломник.

- Да ты, никак, от монаха явился! - сказал Цецеи, глядя на него с удивлением, и глаза его снова загорелись, точно угли.

- От монаха. - Паломник улыбнулся. - А откуда вы изволите знать?

- По бороде твоей вижу: вся побелела от дорожной пыли.

- Верно.

- Потому и догадался, что ты издалека пришел.

- И то верно.

- А мне из дальних краев передать привет некому, кроме настоятеля Шайоладского братства нищенствующих монахов. Порази его стрела господня, он мне родня.

- Да ведь он, ваша милость, давно уже не настоятель, а духовник короля.