Сочинения в двух томах. Том 1

Этих немногих предположений, мне кажется, достаточно, чтобы пользоваться ими как причинами или началами, из коих я выведу все следствия, видимые в нашем мире, на основании одних изложенных выше законов (см. ч. II, § 37, 39 и 40). Я не думаю, чтобы можно было измыслить иные, более простые, более доступные разуму, а также и более правдоподобные начала, нежели эти. И хотя указанные законы природы таковы, что, даже предположив описанный поэтами хаос, иначе говоря, полное смешение всех частей универсума, все же возможно посредством этих законов доказать, что смешение должно было мало-помалу привести к существующему ныне порядку мира — что я уже и пытался показать²⁵, — но так как соответственно высшему совершенству, присущему Богу, подобает считать его не столько создателем смешения, сколько создателем порядка, а также и потому, что понятие наше о нем менее отчетливо, то я и счел нужным предпочесть здесь соразмерность и порядок хаотическому смешению. И так как нет соразмерности и порядка проще и доступнее для познания, чем тот, который состоит в полном равенстве, я и предположил, что все части материи сначала были равны как по величине, так и по движению, и не пожелал допустить в универсуме никакого неравенства, кроме того, которое состоит в различии положения неподвижных звезд, что для всякого, кто созерцает ночное небо, обнаруживается с ясностью, не допускающей сомнений. Впрочем, маловажно, каким я предполагаю изначальное расположение материи, раз впоследствии, согласно законам природы, в этом расположении должно было произойти изменение. Едва ли можно вообразить расположение материи, исходя из которого нельзя было бы доказать, что, согласно этим законам, данное расположение должно постоянно изменяться, пока не составится мир, совершенно подобный нашему (хотя, быть может, из одного предположения это выводится дольше, чем из другого). Ибо в силу этих законов материя последовательно принимает все формы, к каким она способна, так что, если по порядку рассмотреть эти формы, возможно наконец дойти до той, которая свойственна нашему миру. Я особенно это подчеркиваю для того, чтобы стало ясно, что, говоря о предположениях, я не делаю, однако, ни одного такого, ложность которого — хотя бы и явная — могла бы дать повод усомниться в истинности выводимых из него заключений.

48. Каким образом все части неба стали округлыми

Приступая на основании вышесказанного к рассмотрению того, какие следствия могут быть выведены из него согласно законам природы, заметим, что те равные части, на которые, как указано, вся материя этого мира была изначально разделена, не могли быть сразу округлыми, так как и множество соединенных шаров не может составить тело вполне плотное и непрерывное, каковым является этот универсум, в котором, как я показал, не может быть пустоты (см. ч. II, § 16). Но какая бы фигура ни была тогда у частей, с течением времени они не могли не стать округлыми, так как имели различные кругообразные движения. Поскольку сила, которой части были движимы вначале, оказалась достаточной, чтобы отделить их друг от друга, то этой же сохранившейся в них и в дальнейшем силы, очевидно, хватило, чтобы обточить все углы частей по мере их столкновений (для этого не требовалось столько силы, сколько для предыдущего). Из одного того, что все углы тела обточены, легко понять, что оно округлено, ибо углом я называю здесь все, что выступает в теле за пределы его сферической фигуры.

49. Среди этих округлых частей должны быть другие, более мелкие, чтобы заполнить все занимаемое ими пространство

Но так как нигде в универсуме не может быть пустого пространства и так как, будучи округлыми, частицы материи не могут быть так тесно прижаты друг к другу, чтобы между ними не оставалось хотя бы малейшего промежутка, то уголки эти необходимо должны быть заполнены какими-то мельчайшими частицами той же материи, которые имели бы фигуру, пригодную для заполнения промежутков и постоянно изменяющуюся сообразно занятому месту. Поэтому нам приходится полагать, что, по мере того как частицы материи при трении друг о друга становятся округлыми, их части, отлетающие от углов, оказываются столь малыми и приобретают такую скорость, что силой собственного движения дробятся на бесчисленные осколки; последние, не имея никакой определенной величины и фигуры, живо заполняют все углы и уголки, куда не могут проникнуть остальные частицы материи.

50. Эти более мелкие частицы легко дробимы

Должно заметить, что, чем мельче сравнительно с прочими частицами становятся эти осколки, по мере того как они округляются, тем легче они могут двигаться и вновь дробиться на другие, еще меньшие, ибо, чем меньше тело, тем больше его поверхность по сравнению с количеством его материи; а чем больше его поверхность, тем больше оно встречает тел, стремящихся его раздробить или сдвинуть, и тем меньше сопротивляется их напору вследствие незначительности содержащегося в нем количества материи.

51. И движутся весьма быстро