Сочинения в двух томах. Том второй

Землю тюменскую невозможно «окинуть мигом» — слишком велики её масштабы, и, чтобы представить их наглядно, следует мысленно соединить территории Англии, Франции, Италии, ФРГ, Австрии, Дании, Голландии, Люксембурга, — но и этого еще мало: у Тюменщины останется «излишек» в 11 тысяч квадратных километров!

Есть у Севера тайная властная сила, и это многие подтверждают: он причаровывает и не отпускает, а тех, кто все же не подчинился, уехал, — зачастую заставляет возвратиться.

Север любит сильных, деятельных людей, способных на большие замыслы и свершения: он суров, и крепит характер, и закаляет волю, и щедро вознаграждает упорный, отважный труд.

Видимо, таких упорных и отважных в любой из наших республик достаточно. На тысячи и десятки тысяч молодых добровольцев ежегодно возрастает население земли тюменской. Их соединенными усилиями возникают новые города, шоссейные и железные дороги, нефтетрубопроводы и газопроводы, пристани, аэродромы, электростанции, лесохимические комплексы.

Когда-то Алексей Максимович Горький говорил сибирякам:

«Шире, братики, берите, глубже заглядывайте, ведь Сибирь — страна с большими горизонтами!»

И нефтяники Тюменщины сегодня заглянули в недра своей землицы на 3300 метров и приступают к штурму 5000 метров глубин, уверенные, что их непременно ждут новые замечательные открытия. Но и то, что уже открыто, по-хозяйски измерено и подсчитано.

…В чем же оно, тайное могущество богатырского края, властно берущее за сердце? В удивительных белых ночах или в еще более удивительных полярных сполохах, в величавой бесконечности просторов или в самом процессе их пробуждения от вековечного сна?

Тот, кому довелось побывать на земле тюменской, обязательно увезет с собой облик ее, дыхание, дальние горизонты, настоянный на хвое воздух, огни кораблей, костров и молодых селений, ощущение открытия и подвига. И где бы он потом ни находился, пусть даже на другой стороне планеты, — не пропустит газетной строки, радиослова, телекадра о той далекой и родной земле.

Мне накрепко запомнилось одно из событий года 1964-го: первенец нефтяной Тюменщины Шаим отгрузил в речные танкеры, которые и доставили к железнодорожной магистрали для слива в цистерны, казалось бы, огромную массу нефти — 200 тысяч тонн.

…Есть чему удивляться в том славном краю: и гиблым бездонным болотам, и рекам, разлившимся до горизонта, и юности, не знающей ни уныния, ни преград; и черному океану, дремлющему в глубинах, под наикрепчайшими щитами вечной мерзлоты, и голубой бусинке из Мангазеи; и песне, донесенной с Украины…

Отзывчива, щедра, воистину благословенна суровая тюменская земля!

ПУТЕШЕСТВИЕ НА КУРИЛЫ

Мальчик и великан

Океан…

У него глубокое дыхание и могучий, размашистый росплеск волны.

Даже сейчас, в погожую летнюю пору, когда он вполне спокоен, действительно Великий и Тихий, ощутима, осязаема близкая, проникающая, немыслимая силища его извечного естества.

Я стою на песчаной отмели Парамушира, плотной и отглаженной, как асфальт, и смотрю на эту зыбкую, текучую равнину, стараясь представить ее размеры.

Это, конечно, невозможно. Четкая линия горизонта окаймляет лишь ничтожно малую частицу неспокойной, живой громадины, шириной в двенадцать тысяч километров, имя которой — океан.

От него веет острым рассолом, запахом водорослей, извести, грозового дождя, дальними дорогами и… тайной. Она, быть может, в считанных шагах от берега, в провалах неисследованных глубин, населенных диковинными существами, обитателями зоны чудовищных давлений и вечной ночи.

И невольно припоминается на кромке великого «водоема», что его средняя глубина четыре-пять километров, а здесь, у Курильской гряды, увенчанной усеченными конусами вулканов, протянулась пучина Тускарора — в семь, восемь и даже свыше десяти километров глубиной!

Что там, в черном провале, как приспосабливается, развивается, отстаивает себя, перебирает и совершенствует формы непреклонная, неугасимая, всепобеждающая жизнь?

Пучина не раскрывает своих секретов — их предстоит завоевать, а пока Великий, или Тихий, не спеша накатывает на отмель волну, и я вижу вихрастого, загорелого мальчонку — сынишку местного рыбака; смеясь, он улепетывает от звонкого, кудрявого, сверкающего гребня.

Мальчонка из Северо-Курильска, конечно, знает, что играть с океаном не менее опасно, чем с огнем, — здесь каждый ребенок видывал разгневанную стихию, но сегодня еще с утра проглянуло доброе солнце, и берег, обычно придавленный туманом или закутанный в лохмотья туч, неузнаваемо преобразился: зазеленели буйными травами крутые откосы сопок; живописными скалами обозначился ближний мыс; пронзительно забелели уцелевшие снежники — часто разбросанные по взгорьям клочья прошлой зимы; заискрился вдоль полосы прибоя золотистый песок, на котором, что ни шаг, океан раскидал свои бесчисленные «подарки».