Сочинения в трех томах. Том 1

Он открыл черную лакированную шкатулку и извлек оттуда свернутый в трубку лист с красным шнурком и сургучной печатью.

 — Это паспорт, разрешающий вам поездку и трехмесячное пребывание в Лхасе. Можете считать его даром японского народа соотечественнику великого учителя Будды. Не стану разуверять вас, если вы расцените мой поступок как своего рода аванс. Одним словом, думайте все, что вам угодно. Но настанет день, когда я пожелаю вновь свидеться с вами. И еще одно, совсем пустяк. Я попрошу вас дать мне рекомендательное письмо тому высокому лицу в Китае, которое удостоило вас своего покровительства.

 — Имя того, кого я должен рекомендовать? — спросил Р. Н., с трудом шевеля губами.

Он согласился. Согласился, не раздумывая. Другого выхода не было. И знал, что от него потребовали слишком мало. Пока…

 — Имя? — японец на секунду задумался. — А любое! Впрочем, оставьте лучше место, — почтительным жестом он указал на скамеечку с письменными принадлежностями. — Да, чуть было не забыл. Теперь вы можете быть совершенно спокойны относительно монастырского ламы. Все его подозрения на ваш счет рассеялись. Завтра он покажет вам «Общее описание мира». Книги же Дцьян в этом монастыре нет, и, честно говоря, я вообще не уверен, что такое сочинение есть на свете.

Р. Н. написал письмо и поторопился покинуть храм. Сгущалась грозная мгла.

И все же путь в Лхасу был открыт.

ОПАСЕН ПУТЬ,

СТОКРАТ ОПАСНЕЙ ПОДОЗРЕНЬЕ 

Так низким душам суждено:

Высоких духом ненавидеть.

Стремленьем гибельным обидеть

Все сердце их измождено,

Но неожиданным ответом

К ним возвращается назад

Бездумно пущенный по ветру

Песок и ранит им глаза.

И никуда им не укрыться,

Их зло обратно к ним придет.

И в море рыбой, в небе птицей

В урочный час их смерть найдет.

Но им не слиться со вселенной,

Перерождаясь вновь и вновь

В зверином облике презренном,

Им сеять смерть и множить кровь.

ДХАММАПАДА

Ни Цыбиков, ни Цэрен в лицо друг друга не знали. Было решено, что объединятся они только у заставы Саянчжин, но и там знакомиться друг с другом и говорить не станут. А пойдут одним караваном, как люди совершенно незнакомые и друг другу вовсе неинтересные. И так до самой Лхасы. Только там, когда все опасности дороги останутся позади и паломники разойдутся кто куда захочет, они смогут открыться друг другу и поселиться, что называется, бок о бок.

Под видом бурятского ламы Цыбиков ехал на поклонение лхасским святыням. Купив в Урге четырех верблюдов и наняв двух погонщиков, он примкнул к каравану алашанских монголов, торгующих рисом и просом. Хозяин каравана, человек добрый и недалекий, специально завернул в Ургу поклониться здешнему «перерожденцу» Чжэбцзун-дамба, слава о котором идет по всей Монголии, от Цайдама до Гоби.

Синим застывшим утром 25 ноября вышли они в дорогу. По шершавому льдистому насту сухо шуршала снежная крупа. Грустно позвякивали верблюжьи колокольцы-боталы, наигрывая однообразную мелодию пустыни. Из-под снега чернели сухие верхушки прошлогодних колючек. Где-то далеко впереди занималась малиновая полоска хмурой зари.

Цыбикову было очень трудно приноровиться к верблюду. Сначала он уселся, широко растопырив ноги по обеим сторонам необъятного верблюжьего живота, но быстро устал. Потом попытался сесть боком, по-дамски, но это угрожало падением при первом же серьезном толчке. Он совсем измучился, пока кто-то из погонщиков не надоумил его усесться прямо на тюках. Мерное покачивание и заунывный звон колокольцев навевали сон. Заночевали посреди голого снежного поля, обдуваемого ночным ветром.

Достали припасенные в Ургe дрова. Желто-красное пламя рванулось к еще не остывшему до конца небу. И небо сразу сделалось совершенно черным и непроницаемым. Тьма сжала со всех сторон.