Сочинить детективчик

— По-моему, ты даже не сознаешь, как тебе повезло, — сказал ему Леонтьев. — У меня на две книги ушло почти десять лет.

— Не сознаю, — признался Акимов. — До сих пор не могу поверить, что это мои книги.

В какой-то из дней, захватив десяток экземпляров, он поехал к Большому театру, где раз в год по традиции собирались бывшие магаданцы. Вернулся расстроенный, даже угнетенный.

— Теперь сознаю. Видели бы вы, какими кислыми у них становились морды. Только один порадовался и поздравил.

— Теперь ты знаешь, сколько у тебя друзей, — констатировал Леонтьев.

Акимов забросил страховой бизнес, перебрался из Москвы в поселок, снял часть дома неподалеку от Леонтьева и засел за новую книгу. Но дело застопорилось. Он оказался в известном положении сороконожки, которая однажды задумалась, с какой ноги нужно ходить, и ходить разучилась. Промаявшись с полгода, попросился к Леонтьеву в ученики:

— Буду делать что скажете. Писать главы начерно, а вы потом пройдетесь рукой мастера. Иначе я ничему не научусь. И у вас дело пойдет намного быстрее.

Леонтьев, поколебавшись, согласился. Намного быстрее дело не пошло, но пошло живее. Акимов оказался хорошим спарринг-партнером в придумывании сюжетов и сюжетных поворотов, что в детективном жанре далеко не последнее дело. Те же главы, которые он писал сам, по-прежнему изобиловали штампами. Леонтьев злился:

— Паша, ну что ты написал? «Природа была хмурая». Что это значит?

— Как что? — искренне недоумевал Акимов. — Что она была хмурая. Хреновая, если вам так понятнее.

— Кто она?

— Природа.

— Какая?

— Ну, голые сопки, тундра. Дело же на Кольском полуострове происходит. А почему хмурая, объясню. Осень. Человек выходит из лагеря, ему все кажется хмурым.

— Ты бы еще написал: «Пейзаж был хмурый». Такие слова ничего не означают. За ними ничего не стоит, понимаешь? Голые сопки и тундра — вижу. «Природа» — не вижу. Булгаков говорил: «Что видишь, то пиши. А чего не видишь, писать не нужно». А голые сопки — это в Магадане они голые. На Кольском полуострове они очень даже не голые.

— Чем ругаться, взяли бы и показали как надо.

— Покажу. А ты сбегай за пивом.

— Валерий Николаевич, я не нанимался бегать вам за пивом, — попытался оскорбиться Паша.

— А я не нанимался переписывать твою графоманию.

— Ладно, схожу. Умеете вы убеждать…

Когда он вернулся, текст был готов. Вспомнив эту ругань, Леонтьев усмехнулся и заглянул в рукопись. Эпизод был в самом начале романа «Без вести пропавший»:

«С двух сторон зона была окружена озерами, впаянными между сопками. Сопки и берега озер были рыжими от лиственниц и карликовых берез. Озера соединялись неширокой протокой, через нее был переброшен деревянный мост. За мостом начиналась воля…»

* * *

Стукнула калитка? Или послышалось? Нет, не послышалось. Из-за окна донесся велосипедный звонок и голос Акимова:

— Валерий Николаевич, вы дома?

— Заходи, открыто.

Через пять минут Паша ввалился в кабинет и плюхнулся в кресло. Он был в шортах и майке. Доверительно сообщил:

— Жарища в Москве, вы не представляете. И в электричке не протолкнуться. Правильно, что вы не поехали. Еле добрался до душа.

— Не мог сразу зайти? — недружелюбно поинтересовался Леонтьев.

— Весь измочаленный?

— А позвонить?

— Не телефонный разговор. У вас минералки нет?

— Сок. Возьми в холодильнике.

Когда Акимов вернулся из кухни с кружкой сока, Леонтьев кивнул:

— Рассказывай. Говорил со Смоляницким?

— Говорил. Удивительно обаятельный человек. Первый раз видел издателя, который так любит авторов.

— Еще бы ему не любить. Каждый год машины меняет. Хозяин всегда любит дойную корову.

— Зря вы так. Он показался мне искренним человеком. И о вас отзывался очень хорошо. Один из лучших авторов «Парнаса». Так и сказал.

— Роман прочитал?

— Прочитал. Говорит, до четырех утра читал. Не мог оторваться, пока не закончил. Очень ему понравился роман.

— Есть «но»?

— Есть, — со вздохом подтвердил Акимов. — Роман понравился. Авторы не понравились.

— Чем?

— Нас никто не знает. Он готов издать роман под нашими именами. Тираж — пять тысяч. Гонорар — пятьсот долларов. Не по пятьсот, а всего.

— Ты сказал, что на его сраном «Парнасе» свет клином не сошелся?

— Он сам сказал. В других издательствах предложат то же самое. Никто не рискнет издавать нераскрученных авторов тиражом больше пяти тысяч. Гонорар будет соответствующий. Наверное, он прав?

— Что он предложил?

— Валерий Николаевич, вы сами прекрасно знаете — что. Издать роман под именем Незванского.

— Сука, — сказал Леонтьев. — Я надеялся, что у него не хватит на это совести. Хватило.

* * *