Сочинитель

Он быстро пересчитал страницы. На сорока двух страницах были заметки, и только десять содержали начало самого романа. Он смотрел на них с отвращением. Всего лишь десять страниц, и он даже не закончил первую главу о птичьем рынке. С тех пор, как он написал это, прошло восемь месяцев. За это время он сделал два сценария. Он снова посмотрел на рукопись. Это было дерьмо. В конце концов сценарии писать приятнее. Ты можешь работать вместе с кем-то, заводить новые знакомства и шататься по городу. Писать роман одинокая работа. Только ты и печатная машинка. Все, что ты получаешь, - ты получаешь из написанных тобою же страниц. Это та же мастурбация, которая приносит сомнительное удовлетворение. И тут еще Лаура со своими предложениями.

- Senor? - раздался из-за двери голос Розы.

Он повернулся к ней. Она держала поднос с кофейником, чашкой на блюдце, сладкой булочкой на тарелке, сахарницей и ложкой. Он жестом указал ей на стол.

- О'кей.

Наклонившись над столом, она поставила перед ним поднос. Ткань ее мягкого хлопчатобумажного платья отстала от тела, и через вырез у шеи он мог видеть ее маленькие, похожие на яблочки, груди и плоский живот вплоть до волосков лобка. Она распрямилась, только наполнив его чашку, затем взглянула на него.

- Esta bien?

Он отхлебнул из чашки.

- Хорошо, - сказал он Она повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее вопросом: - Ты показывала сеньоре следы помады на моих трусах?

Он знал, что она понимает, о чем он говорит.

- Нет, senor.

- В таком случае как она об этом узнала? - спросил он.

- Sefiora каждый день проверяет гора lavada.

- Всегда?

- Todo, - сказала она.

Не отвечая, он снова отпил из своей чашки. Он закурил еще одну сигарету и, хмуро смотря на нее, выпустил клуб дыма из ноздрей.

- Вы сердитесь на меня, senor? - спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

- Не на тебя. На себя, - он опустил голову и посмотрел на машинку.

Ничего не получается. Он знал, что книга там, внутри него, но он не мог заставить себя выплеснуть ее из себя. Может быть, здесь, в Голливуде, ему слишком легко жилось. За те три с половиной года, что он провел здесь, он сделал больше денег и меньшее количество работы, чем он мог себе когда-либо представить в Нью-Йорке. Все было легче. Девушки были красивее и доступнее. Секс для них был образом жизни. Только трахаясь с писателями, продюсерами и режиссерами, можно было сняться в фильме. Маленькая роль или большая - не имело значения, главное - попасть на экран. Здесь даже климат был мягче. Иногда шел дождь, но никогда не было по-настоящему холодно, не бывало того пронзительного холода, к которому он привык в Нью-Йорке.

Даже Мотти говорила, что здесь живется легче. Единственная проблема, с ее точки зрения, заключалась в том, что здесь было совершенно нечего делать. Поэтому она и пошла работать через полгода после рождения ребенка. Уже через несколько месяцев она стала заместителем главы отдела рекламы. Она, смеясь, говорила, что калифорнийские продавщицы никогда бы не смогли работать в Нью-Йорке, потому что единственной вещью, которую они в совершенстве изучали в школе, был теннис.

Он оторвал взгляд от машинки. Роза все еще стояла в дверях. Он был в замешательстве - он забыл, что она не ушла. Ее тело, освещенное сзади, просвечивало сквозь платье. Он почувствовал, что у него начинает вставать.

- Почему ты не носишь белья? - сердито спросил он.

- У меня только одна смена, - сказала она. - Днем обычно никого не бывает дома, поэтому я ношу его, только когда выхожу гулять с малышкой. Я стираю его каждый вечер.

- Сколько стоит белье? - спросил он.

- Лифчик, трусы и комбинация - dos dolares, - ответила она.

Он выдвинул тот ящик стола, в котором всегда у него лежали какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр - три по одному доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.

- Вот, возьми, - сказал он. - Купи себе белье.

Она медленно подошла и взяла деньги.

- Muchas gracias, senor.

- Por nada, - ответил он.

Она опустила глаза.

- Вы грустите, serior, - низким голосом сказала она. - Может Роза вам помочь?

Сначала он не понял, что она имеет в виду, потом осознал, что она все это время смотрела на вздымающуюся ширинку пижамных штанов.

- Откуда ты знаешь о таких вещах? - спросил он.

- У меня пять братьев и отец, - ответила она. - У нас на casa я помогаю им всем.

Он в изумлении уставился на нее.

- Сколько тебе лет, Роза?

Она все еще не поднимала глаз.

- Tendo шестнадцать, serior.

- Дерьмо, - выругался он. - Ты со всеми с ними трахаешься?

- Нет, senor, - сказала она. - Solamente, - она сжала руку в кулак, как будто обхватив что-то пальцами, и поводила им вверх-вниз перед собой.

Он улыбнулся.

- Это не обязательно, Роза, - мягко сказал он. - Но в любом случае, спасибо тебе.

Она серьезно кивнула и вышла из комнаты. Он смотрел, как она идет, виляя бедрами. Это для нее ничего не значит, думал он. Она просто так живет.

Он затушил сигарету в пепельнице и откусил кусочек сладкой булочки. Она была действительно сладкой, не то что булочки в Нью-Норке. Здесь их покрывали сахарной глазурью. Он запил ее кофе.