Сочинитель убийств. Авторский сборник

Роберт облизал губы.

— Правда, она часто говорила о смерти, о том, как люди умирают. Может быть, и вы это замечали?

— Да да за ней это водилось, — сказала безнадежным голосом миссис Тиролф. — Бедная наша Заинька — она много говорила о смерти.

— Не думаю, чтобы это что–то объясняло. Нет, но она всегда рассуждала о смерти так, будто ей хотелось понять, что это такое. Не знаю, как это лучше выразить.

Миссис Тиролф опустила голову. Муж подошел к ней.

— Простите, — сказал Роберт, обращаясь к ним обоим.

— Больше мне сказать нечего. Я, пожалуй, пойду.

Отец Дженни поднял на него глаза. Он наклонился над женой, положив руку ей на плечо.

— Я так понял, что сегодня должны опознать труп, найденный в реке? — он говорил, как свойственно немцам, отрывиста хотя и без акцента.

— Да, и я только что узнал, — сказал Роберт, — что зубной врач, доктор Макквин из Хэмберт Корнерз, не смог дать заключения. Он лечил Грегу только нижние зубы. Ну, а в таком случае опознание провести невозможно. Нижние зубы не сохранились.

Мистер Тиролф кивнул и ничего не сказал.

— Мистер Тиролф… я хотел бы еще ют что добавить. Я не сталкивал Грега в Делавэр. Я не сомневаюсь, что он жив. Дженни мне говорила, что вы оба очень хорошо к нему относились.

— Ну, я не так уж, чтобы очень, — сказал мистер Тиролф. — Он был… — пожав плечами, он замолчал, словно говорить об этом теперь не было смысла.

— Да, мы лишились двоих детей, — проговорила миссис Тиролф, подняв глаза на Роберта — Но у нас остался еще сын, наш Дон, — она кивнула на фотографию, стоявшую на каминной полке, и слабо улыбнулась. — В будущем месяце он кончает колледж. Да вы садитесь.

Роберт сел словно ее мягкий голос подействовал на него, как команда. Придется пробыть у них еще минут десять. Мистер Тиролф наконец тоже сел на диван рядом с женой. Они начали расспрашивать Роберта о его планах, о том, собирается ли он оставаться в Лэнгли. Он сказал, что хотел бы съездить к матери в Нью–Мексико. С откровенностью и простодушием, которые напомнили Дженни, миссис Тиролф сказала, что дней за десять до смерти Дженни говорила им, что, наверно Роберт действительно убил Грега, когда они дрались у реки. Ее убедили в этом ее друзья. Тиролфы признались, что сами не знают, кому верить. От неуместности этих слов Роберт смутился, будто родители Дженни уличали дочь в глупости. Ему было неловко и стыдно, хотелось защитить Дженни. Тиролфы даже не делали попыток выяснить, как он относился к Дженни, словно знали, что Дженни интересовалась им больше, чем он ею. Когда Роберт поднялся, собираясь уходить, миссис Тиролф предложила ему выпить чаю — «на дорожку». Его это тронуло, но тут же почему–то вызвало досаду. Он вежливо отказался от чая. У него было такое чувство, что они беседовали, не слыша друг друга. К концу разговора мистер Тиролф, несомненно, сделался приветливей. Что до его жены, то она вела себя просто как добрая женщина, у которой от горя не осталось сил ни на враждебность, ни на мстительность. Кроме того, Роберту казалось, что, наверно, миссис Тиролф, зная, что Дженни относилась к нему хорошо, даже любила его, проявила терпимость и не спешила его осуждать.

Расставшись с Тиролфами, Роберт еще долго ехал очень медленно, размышляя об их разговоре и пытаясь разобраться, почему у него в душе остался такой странный осадок. Он не раскаивался, что поехал к ним. Ну, а если бы не поехал? Что бы от этого изменилось? Правда, не поехать было бы с его стороны невежливо и малодушно, но ведь он ждал от этой встречи чего–то большего, а не только сознания, что поступил, как положено. Роберт решил, что чувство неудовлетворенности, которое он испытывал от разговора с Тиролфами, объясняется тем, что Тиролфы не имеют о нем никакого представления и дочь свою знали не до конца, вот им и не понять, во что вылилась встреча таких разных людей, как он и Дженни.

Домой Роберт приехал уже после пяти, вошел в опустевшую гостиную, посмотрел на чемоданы и картонки, уныло — будто уже много недель — лежавшие на полу. Позвонил в больницу. Услышал прежний ответ «никаких перемен», а когда попросил к телефону доктора Перселла, лечившего доктора Нотта, оказалось, что того нет. Роберт разговаривал с доктором Перселлом утром, когда заходил в больницу. И почувствовал: Перселл знает, что доктору Нотту не выжить, но не хочет об этом говорить. В состоянии доктора Нотта действительно не было перемен. Его глаза смотрели на Роберта точно так же, как в тот вечер, когда Роберт, сбежав по лестнице, нашел его распростертым на полу.