Содом и Гоморра

С женой г-на де Камбремера я побеседовал еще раз, потому что она сказала кому-то, что моя «кузина» не умеет себя вести, и я хотел выяснить, что она имела в виду. Она уверяла, что не говорила ничего подобного, но потом призналась, что говорила об одной особе, которую встретила вроде бы в обществе моей кузины. Имени этой особы она не знала, но в конце концов сказала, что, если ничего не путает, это была жена какого-то банкира и звали ее не то Лина, не то Линетт, Лизетт или даже Лия, словом, что-то в этом роде. Я рассудил, что «жену банкира» она ввернула, чтобы эту особу уж точно нельзя было узнать. Мне хотелось спросить у Альбертины, правда ли это. Но я предпочитал не спрашивать, а притворяться, будто и так все знаю. Впрочем, Альбертина мне не ответила, вернее, ответила словом «нет», в котором «н» прозвучало чересчур нерешительно, а «ет» чересчур звонко. Альбертина никогда не рассказывала историй, которые могли бы бросить на нее тень, но рассказывала другие истории, которые можно было понять лишь благодаря тем, что бросали на нее тень, так что истина оказывалась не в самих словах, услышанных нами, а скорее в невидимом сквознячке, веющем на нас от услышанного. Поэтому, когда я ее заверил, что женщина, с которой она общалась в Виши, не умела себя вести, она поклялась, что женщина эта совсем не такая, как мне кажется, и никогда не склоняла ее ни к чему предосудительному. Но на другой день я заметил, что подобные особы внушают мне любопытство, и она добавила, что у той дамы из Виши была какая-то подруга, Альбертина ее не знала, но та дама «обещала

их познакомить». Раз она обещала, значит Альбертина этого хотела, а может быть, дама предлагала это, зная, что Альбертина обрадуется. Но если бы я указал на это Альбертине, это выглядело бы, как будто я совершил свои открытия только благодаря ей, и больше бы я ничего не узнал, и она бы меня больше не боялась. К тому же мы были в Бальбеке, а дама из Виши жила далеко, в Ментоне, и не представляла опасности, поэтому я поспешил забыть о своих подозрениях.