Соединенные Штаты России (СИ)

-— Эта старая тварь, -— Педро с ужасом понял, что так чужак обозвал Его Святейшество, -— видел, что ты в моих руках. Как ты думаешь, он промолчит или поднимет тревогу? Помнится, у вас, у инквизиторов, был «прекрасный» девиз: «Цель оправдывает средства». Скажи мне, каково себя чувствовать средством? Знать, что ты просто инструмент, которым можно пожертвовать. Нравится тебе это?

Они почти дошли до приемной, когда у них за спиной распахнулась дверь и какой-то дребезжащий, визгливый голос Великого Инквизитора прокричал на весь коридор:

-— На помощь! На меня напали! Охрана, на помощь!

После этого дверь захлопнулась, и Педро понял, что Его Святейшество заложил засов, оставив его умирать в руках чужака…

Зная, что его, Педро Видалеса, столь преданного лично Торквемаде, просто убьют, патрон все равно поднял тревогу…

В доме захлопали двери, по лестнице кто-то торопливо поднимался, и мужик за спиной, резко втолкнув Педро в дверь приемной, так же резко захлопнул дверь. Там он отпустил его и спросил не особенно торопливо:

-— Ну? Где моя вещь?

Педро Видалес поднял на него глаза, которые даже заслезились от яркого света, льющегося из непонятной штуки в руках мужчины. Лицо незнакомца скрывал сумрак приемной.

Секретарь вздохнул раз, второй. Незнакомец терпеливо ждал. За дверью послышался топот бегущих людей. Бежали к спальне Торквемады. Но, кажется, его это совсем не волновало.

-— Я не знаю… -— испугавшись, что чужак ему не поверит и сделает что-то ужасное, Педро перекрестился, продолжая смотреть в этот дьявольский источник света, и дрожащим голосом зачастил: -— Господом нашим клянусь, я не знаю… Я только видел в руках у Его Святейшества, но даже не держал… Клянусь, я не знаю!

Мужчина молчал несколько секунд, которые показались Педро бесконечными, а потом сказал странную фразу:

-— Ну, я должен был попытаться.

То, что он сделал после этого, произвело на секретаря неизгладимое впечатление. Пришлый наконец-то отпустил руку со светящейся штукой так, что сейчас лучше всего было видно босые ноги Педро. После этого сделал какое-то неуловимое движение другой рукой, и на лицо его упала черная ткань, полностью скрывающая и рот, и глаза.

Погасив и убрав свою чудовищную штуку, он, больше совершенно не обращая внимания на испуганного секретаря, оборвал плотную шерстяную штору на одном из окон.

Спокойный свет луны, хлынувший в решетчатую раму свинцового переплета, немного успокоил раздраженные глаза Педро. Смаргивая остатки слез и вытирая лицо ноющей рукой, секретарь увидел, что мужчина бросил быстрый взгляд во двор, после этого отошел к противоположной стене и, коротко разбежавшись, вылетел во двор вместе с рамой.

Во дворе послышался крик: его явно увидела наружная охрана. Педро, всё ещё туго соображая, но желая посмотреть, как чужака схватят, подбежал к окну, не обращая внимания на леденящий сквозняк и льющийся в окно морозный воздух. И в это время там, во дворе, что-то вспыхнуло столь чудовищно ярко, что, схватившись за глаза, Педро потерял ориентацию и невольно опустился на колени.

В дверь приемной забарабанили, оттуда слышались голоса солдат, которые, рявкнув, перекрыл бас капитана:

-— Открывайте! Открывайте немедленно! Я прикажу ломать дверь!

Все время, пока выбивали крепкую дверь приемной, секретарь так и сидел под льющимся из окна ледяным потоком, держась за голову и раскачиваясь. Ему казалось, что вместе с ним шатается весь дом. И что он ослеп навсегда.

Глава 23

Ко дню аутодафе город был слегка возбужден. К площади, где недалеко от помоста для инквизиции рабочие складывали поленницу хороших дубовых дров, окружая ее большими вязанками хвороста, народ начал стекаться с утра, норовя занять местечко получше. Слегка дымил разведенный в сторонке небольшой костерок. Возле него рабочие грелись, протягивая к огню натруженные руки.

— Что-то вы рано сегодня, сеньор Селестино.

— Так ведь, кум Ансельмо, ежели не подсуетиться, ничего и не увидишь. Не часто у нас этакое развлечение бывает. А за толпой стоять — только дыму нанюхаешься. Мне старая синьора Констеза сказывала, что ежели раздобыть прядь волос с головы еретика сожженного, да потом в святую воду окунуть и носить при себе, прямо на теле, то болезней никаких и не будет.

Толстяк Ансельмо неодобрительно покачал головой и, пугливо оглянувшись, шепотом спросил:

— Кум Селестино, что-то это как-то колдовством попахивает. Как бы чего не вышло…

— И нет тут никакого колдовства, не придумывайте! Даже святой отец мне говорил, что заказывал себе мазь от ревматизма на пепле из костра. Да и так, ежели рассудить, должно же честным христианам от еретиков что-то полезное доставаться?

— Ну, раз святой отец говорил, то, пожалуй, и нет в этом греха, — с некоторым сомнением в голосе согласился толстяк.

Чуть в стороне от беседующих торговцев стояли два купца посолиднее. И морды потолще, и одежда получше.

— Вы, почтенный Фаустино, заметили, что стражи сегодня нагнали со всего города?

— Заметил, соседушка. Видать, опасаются чего-то святые отцы.