Софья Толстая

Однажды она совершенно случайно услышала от простодушного доктора Маковицкого, что Лёвочка хочет передать статью Карпентера со своим предисловием ненавистной ей Любови Гуревич для публикации в «Северном вестнике». Софья подумала, что ослышалась, ведь Лёвочка поклялся ей больше ни за что не иметь дела с этим изданием. Ее возмущению не было конца. Она захотела лишить себя жизни, потом решила поехать в Петербург, чтобы вырвать у «мерзкой интриганки» эту статью. Но в конце концов Софья отправилась в Троице- Сергиев монастырь, где в гостиничном номере ее разыскала дочь Таня. А перед этим, у лавры, цыганка предлагала ей погадать, а потом сказала Софье, что ее любит блондин, но только не смеет признаться в этом, потому что она «дама именитая, ее положение высокое, развитая, образованная, а он не твоей линии». За рубль и шесть гривен цыганка предлагала сделать «приворот». Софье «хотелось взять приворот», чтобы навсегда приворожить своего кумира, но вдруг ей стало страшно…

Она вернулась в Москву, домой, где ее со слезами на глазах встретил бедный муж. Они бросились друг к другу в объятия, и она поняла, что злосчастная статья не будет напечатана в «Северном вестнике». Софья пообещала Лёвочке больше не видеться с Танеевым и заботиться только об одном муже. На этом роман с музыкантом был исчерпан.

Глава XXVII. Сиделка

После Таниного замужества их дом осиротел. Теперь Лёвочка был уверен, что «все женщины угорели и мечутся, как кошки по крышам». Это стало открытием для него, и в душе он надеялся на то, что обе дочери выстоят, не поддадутся мужским чарам и соблазнам. Но, увы, Таня и Маша не стали самоотверженными девственницами ради отца. Теперь он желал только одного, чтобы дочери навсегда забыли о «беганье по крышам и о мяуканье». Софья тоже долго не могла успокоиться после Таниного венчания. Когда она вернулась домой, ей показалось, что вокруг пустота, мрак, точно она попала сюда с похорон.

Однако человек предполагает, а судьба располагает, и вскоре ее тяжелое состояние сменилось суетой повседневности. Жизнь брала свое. Дом вновь наполнился гостями и посетителями. С утра до вечера Софья крутилась, словно белка в колесе, у нее не было ни одной свободной минуты. Она даже едва успела отправить поздравительную телеграмму мужу в день годовщины их свадьбы. Теперь Софья целиком посвятила себя благотворительной деятельности, став попечительницей приюта для беспризорных детей, рьяно взялась за дело и сразу внесла две тысячи рублей из денег своего покойного Ванечки. Она купила для приюта корову, навязала детям уйму шапок, привезла им много игрушек, фруктов, сладостей. После этих даров они встречали ее радостными возгласами: «Графиня приехала!» Софья так любила детей, что попечительство для нее стало важным и приятным занятием, которому она отдавалась сполна и с большим удовольствием. Этот приют существовал на деньги благотворителей, денег не всегда хватало, и поэтому ей приходилось самой что-то предпринимать и организовывать, например, литературно — музыкальные вечера, на которые приглашались дирижеры, музыканты и чтецы, выступавшие бесплатно. После таких вечеров в приют начинали поступать пожертвования от богатых купцов, в огромных количествах присылавших бумазею, сукно, бумагу, книги и прочее. Софья была несказанно довольна.

Много времени у нее уходило и на прием гостей. Так, однажды ее навестил редактор журнала «Жизнь для всех» Поссе вместе с очень известным уже Максимом Горьким, которого Лёвочка называл «лохматым». Как-то к ним приехал прославленный Федор Шаляпин, очень веселый, талантливый, голосистый, но который не очень понравился мужу из-за своего «громкого» голоса. Приходили и «странные» посетители, прибывшие в Россию с острова Ява и с мыса Доброй Надежды специально для того, чтобы встретиться с гениальным писателем. Посещали их гостеприимный дом принц Ольденбургский, моряк Шереметев, граф Ламсдорф, которые просто «впивались» глазами в мужа. Также к ним наведывался критик Владимир Стасов. В общем, от многочисленных гостей не было продыху, из-за них Софья порой не могла заняться музицированием или предаться воспоминаниям. Тем не менее она по — прежнему посещала музыкальные вечера, где играл Танеев, для которого шила новые туалеты. Дочь Саша в такие моменты отмечала про себя: «Опять новое платье, и это означало встречу с Сергеем Ивановичем». А муж, так и не дождавшись ее вовремя, сам заказывал повару скромный постный обед, состоявший из пирога с рисом и семгой.