Софья Толстая

Соня быстро вошла в роль графини, хозяйки дома. Она понимала, что в усадьбе не было должной системы управления, в ней отсутствовало «правильное счетоводство», мало уделялось внимания хозяйственной документации. Соня овладевала помещичьим стилем поведения, во многом зависевшим от поведения ее мужа. Он начинал какое-то дело, например разводил породистый скот, а она продолжала работу, внося в нее свойственную ей практичность. Соня решила ни в чем не отставать от мужа. Лёвочка стремился стать рачительным хозяином, завел в усадьбе большой пчельник, с утра до вечера наблюдал за жизнью пчел, в огромных количествах сажал капусту, дурманил себя мечтами «довести свое свиноводство до полного совершенства» и «купить за грош шесть тысяч десятин». Это было их общим горячим желанием, — «совсем сделаться помещиками», чтобы всего было в изобилии: птицы, телят, поросят, пчел. «Меду — ешь не хочу». Их первый семейный год начался с покупки пчел у Исленьевых. На следующие два года пчелы стали Лёвочкиной страстью.

Сначала он поставил пчелиные ульи в саду прямо напротив дома, но пчелы стали жалить всех домочадцев, и он перевел пчельник подальше от дома. В лесу за речкой Воронкой в полутора верстах от дома среди яблонь, которые когда-то здесь пытался сажать его отец, Лёвочка поставил ульи и соорудил избушку. Изучал пчелиную жизнь, погрузившись в специальную литературу, в общем, все его мысли были о пчелах, он позабыл весь мир, все лето говорил только о пчелах.

Соне приходилось ежедневно преодолевать по три версты — от дома до пасеки и обратно, когда она приносила мужу завтраки или обеды. Общались записочками, где речь шла все о том же — об ульях, рамках, роях… «Соня! Два отроилось. Когда отделаешься дома, пришли мне жаровенку и воск, и за мной пришли лошадь и полотенце перед обедом». Соне порой казалось, что из-за пчеловодческой страсти мужа ее одиночеству не будет конца.

Изо дня в день Лёвочка пропадал на пасеке, ходил с обнаженной головой, и пчелы его не кусали. Он показывал Соне, как пчелы носят «калошки», — что-то желтое на задних лапках. «Приеду, смотрю, Л. Н. с сеткой на голове что-то делает с пчелами и тотчас же начинает мне рассказывать, как он сажал рой, как крупную пчелу — матку с маленькими крылышками он едва мог усмотреть, и она тяжело вползала в улей. Или скажет: «Посмотри, послушай, как гудят трутни…» И кроме пчел ничто уже не интересовало его в жизни».

Муж постоянно советовался с женой: «Благодарствуй за твои распоряжения и с пчелами, и с коровами, — это прекрасно. Нынче я в Петровском — Разумовском купил телку по третьему году за 50 рублей. Тотчас по получении этого письма вышли в Москву мужика (получше, — Василья, я думаю), и женщину (не поедет ли нянина дочь?), чтобы привести ее. Ежели не поедет, то послать другую дворовую женщину, нанять; или Иван шорник не поедет ли? Телка прелестная и никогда не водилась. Страшно, — чтобы не заморили ее, и потому одному мужику или двум мужикам нельзя поручить. Это трудно решить, и ты мне прости, что я задаю тебе такую задачу: но как-нибудь, общим советом, устройтесь» (20 июня 1867 года).

Соня не позволяла себе сибаритства и лени. С утра до позднего вечера находилась в заботах и хлопотах по хозяйству. Она старалась сохранить подлинный облик Ясной Поляны, порой мало задумываясь об этой своей миссии. Просто ощущала родство своей семьи с ее далекими предками, когда-то жившими в этой усадьбе. Говорят, много счастья — мало дела. Соня так уже не думала. У нее получалось быть переписчицей, женой писателя, матерью, «старшей дочерью мужа», хозяйкой дома. Так поэтичность ее натуры удачно соединилась с практичным инстинктом, а чувство красоты дополнилось еще и пользой.

Глава X. Детская

Соне все-таки пришлось выбирать между кабинетом мужа и детской. Она прекрасно понимала, что переписывание Лёвочкиных рукописей давало ей многое, что позволяло ей жить и думать его мыслями, раздвигало сферу ее возможностей, одаривая новыми эмоциями. Но все-таки чему же отдать предпочтение? Кабинету или детской, стать женой писателя или матерью — наседкой? Эта дилемма оказалась для нее разрешимой. Она успевала всюду, часто жертвуя своим досугом и развлечениями, во многом ограничивая себя ради общения с мужем или с детьми.