София. В поисках мудрости и любви

В садах Лоди они прогуливались по дорожкам и тропам среди малиновых и карминово-красных кустарников, среди тропических деревьев и живописных руин. Ану Гаур рассказывала об исследованиях индийского ученого Локаманьи Тилака, о древности Вед и созвездии Мрига. Они забрели в безлюдный уголок, где под густыми кронами свисали длинные плети, напоминавшие скрученные космы йогинов или, быть может, распущенные волосы русалок. Над ивами порхали зеленые попугайчики, на соседних деревьях только-только набирали цвет нежные кисточки, а другие стояли с обнаженными ветвями, сбросив пожухлую листву, которая так приятно шебуршала под ногами.

Поднимаясь по ступенькам к полуразрушенной беседке на четырех гранитных колонах, они вспоминали строчки из сказок Пушкина, тех самых, где царевна Лебедь и тридцать три богатыря «в чешуе как жар горя». Ану Гаур видела в них отголоски преданий, восходивших к общим евразийским истокам, к ведическим богам, олицетворявшим тридцать три силы живой природы. Евгений вслушивался в ее речь, и к нему мало-помалу начинал возвращаться тот далекий забытый мир, где пахло Русью, а не чисбургерами с кока-колой, к нему возвращался мир, который у русского человека отняли и ни за что не хотели возвращать.

Он не знал, сколько времени они провели в том саду — полтора часа, пару столетий или всего несколько минут. Возможно, им больше не суждено было увидеться вновь, но от ее вдумчивых слов на душе у него становилось так хорошо, так светло и раздольно! Он словно сбрасывал и сбрасывал с себя многовековые оковы, которыми из поколения в поколение опутывали разум каждого человека. И то утраченное мироощущение, которое она ему нечаянно подарила, навсегда вошло в его сердце, и оно уже пребывало в нем задолго до их таинственной встречи, ведь без него не могло быть ни безграничной души, ни настоящего русского человека.

В заключительный день конференции он надеялся еще раз повидаться с Ану Гаур, он то и дело окидывал взглядом всех собравшихся, но Ану, в самом деле, уехала домой на день раньше. Иначе бы они могли проговорить с ней еще целый день — и даже целой недели не хватило бы им на то, чтобы понять, что же они обнаружили за той гранью неисчерпаемых семантических слоев сказочного сознания. Доктор Раманатх Пандей попросил у всех минутку внимания, чтобы зачитать торжественное обращение, после чего в зал вошел президент Индийского общества индологических исследований, которого все встретили бурными овациями. Заняв подготовленное для него место, президент общества стал рассказывать о некоторых исследованиях и подводить итоги международной конференции. Евгений внимательно его слушал и в какой-то момент с недоумением услыхал свое имя.

Поднявшись с места, доктор Пандей пригласил Женьку повторно прочесть доклад о дхарме и вселенской гармонии систем для всех собравшихся в зале. При этом он уточнил, чтобы Евгений зачитал вступительное слово на русском языке. Это было совершенно неожиданно, учитывая то, что вообще все неожиданности в Индии случались как-то по-особенному неожиданно. Затем организаторы конференции и президент общества заслушали еще одного докладчика, профессора Чакраборти, и в конференц-зал вошли два студента Сатьявати-колледжа, удерживая на руках желтые полотнища.

Видимо, это был какой-то обряд, потому что мадам Неруркар из Бангалора, с которой Евгений обсуждал авторство Чхандах-шастры, взяла полотно, развернула его и накинула на плечи профессора Чакраборти. Затем доктор Пандей пригласил Евгения и профессора Госвами из Дайал-сингх колледжа, подарившего Женьке в первый день конференции книжечку «Indian Music: gateway to salvation

». Евгений с почтением развернул полотно, чтобы накинуть на плечи профессора, но тут вышла небольшая заминка. Профессор Госвами поблагодарил его, тепло пожал руку и сказал, что на самом деле это он должен был вручить Евгению докторскую мантию.

В конференц-зале возникло оживление и раздался дружный смех. Евгений, сам того не ожидая, немного разрядил официальную и подчеркнуто строгую обстановку. Не смеялась, кажется, только седая женщина, сидевшая среди организаторов в темно-зеленом сари, которую все уважительно звали госпожа Мата Джи. Она взглянула на Женьку и кивнула ему головой — только она сумела правильно его понять, ведь он-то был уверен, что докторскую мантию в действительности заслуживает именно профессор Госвами. Когда же профессор облачил Женькины плечи длинным желтым полотном, Евгений сомкнул свои ладони и поклонился госпоже Мата Джи. Раманатх Пандей тем временем поздравил профессора Чакроборти и Евгения с присуждением почетных званий, вручив им дипломы Индийского общества индологических исследований, а потом спросил:

— Возможно, наш уважаемый коллега из России хочет что-то сказать от себя лично? Прошу вас, Евгений, несколько слов, — добавил он по-английски, передавая микрофон Женьке.