Соглашение вора

Ответа не было, но лестница подвинулась. Пыль сыпалась сверху, на волосы Виддершинс, щекотала ее нос. Она вдохнула пару раз, не дав себе чихнуть, ведь от этого все могло рухнуть.

— Ольгун? — шепот, ведь она боялась, что даже мелкий звук разобьет лестницу.

С тихим смехом Виддершинс ощутила знакомые иголки в воздухе, ощутила, как гниющее дерево твердеет под ее ногами, поднимаясь.

— Очень смешно, Ольгун! — прорычала она, лицо пылало от смеха, что звенел в ее душе. — До истерики.

Божество продолжало смеяться.

— Когда закончишь, — едко сказала Виддершинс, — будет поздно нас поднимать.

Божество взяло себя в руки через миг — и миг был долгим, Виддершинс в это время раздраженно смотрела на созвездия, которые не затмила луна и не скрыли облака. Она отметила, что к утру мог пойти дождь.

Ольгун решил перестать шутить, и они полезли вверх по прочной лестнице.

Виддершинс замерла наверху, не у двери, а в правом углу площадки. Пальцы умело нашли трещины в стене, ноги скользнули в выбоины, что были лучше лестницы. Она полезла, как паук, миновала несколько окон, замерла у четвертого. Она подвинула скрытый крючок на окне, подняла окно и проникла внутрь тихо, как лунный свет.

— Хорошо, — сказала она скорее себе, чем Ольгуну или пустой комнате. — Это было просто, — тьма не мешала, она пошла по комнате, собирая вещи. Она сразу замерла у дешевого шкафа в углу. Золото лежало за его стенкой. Она опустилась, чтобы подвинуть шкаф и забрать припасы. — Сделаем это и уйдем отсюда.

— Согласен.

Голос был твердым, гудящим, словно кто-то говорил с полным ртом гравия и битого стекла. Виддершинс откатилась и вскочила на ноги с рапирой в руке. Было слишком темно, чтобы увидеть противника, хоть она была уверена, что миг назад тут никого не было. Кто это был? Как он прошел?

И почему Ольгун не предупредил ее?

И как они вообще нашли ее?

— Невозможно! — прошептала она, готовясь к атаке, не замечая, что говорит вслух.

— Думаю, ты сказала товарищам ждать снаружи в грязном переулке, — его голос бил по ней. — И ты права была.

Виддершинс бросилась, направляя клинок на жуткий звук, но не попала по чему-то плотному.

— Кого ты решила уколоть иголкой, девочка? — вопрос донесся справа. Виддершинс не ощущала ничего человеческого в этом жутком голосе, только опасность.

— Тебя, если тебе хватит смелости показаться! — это была бравада, но ей нужно было видеть, против кого она бьется.

— Так лучше?

Виддершинс не могла говорить, едва дышала. Скуление сорвалось с ее губ.

Оно было высоким, сгибалось, чтобы не задевать потолок. Четыре конечности были длинными и тонкими, словно маг взял обычного человека и растянул. Его плоть была неровной и коричневой, когти напоминали ржавое железо, а голова была бесформенным смешением человека и кабана. Тонкая перепонка трепетала между его рук и грудной клеткой, змеиный отросток торчал между ног, а еще торчали клыки и раздвоенный язык.

И, что ужасно, оно пахло медом.

Но ни ужас, ни страх вызвали отчаянный звук у Виддершинс. А узнавание.

— Здравствуй, Адрианна, — проурчало адское существо, задумчиво потирая кривой подбородок когтями. Виддершинс показалось, что вокруг нее все стало темнее, тяжелее, словно тень существа была осязаемой. — Или лучше Виддершинс? Я бы не хотел оскорбить тебя после стольких лет разлуки.

Оно бросилось огромным прыжком, перелетело комнату, и Виддершинс было некуда бежать.

Глава двенадцатая

ДВА ГОДА НАЗАД

Адрианна позволила ритму музыки, течению танца нести ее по залу кружащихся пар. Музыканты были чудесными, струны и воздух сплетали гобелен эмоций. Платья из лучших тканей, пиджаки с серебряными пуговицами — все проносилось мимо нее, пока ноги несли ее по большому бальному залу Александра Делакруа. Ее движения были изящными, как у тех, кто родился для этой жизни, и Адрианна улыбалась, смутно понимая, что рада.

И если ей было сложно найти партнера для танца, если приходилось чаще танцевать одной, если некоторые аристократы отступали, когда она подходила, кривясь от отвращения… они многое теряли. Это Александр повторял ей снова и снова долгими ночами, когда их презрение вызывало у нее слезы или приступы гнева. Некоторые аристократы Давиллона тепло восприняли новенькую. Кто этого не сделал, не было важно.

Вальс заканчивался, менестрели заслуженно передохнули, заиграли следующую мелодию, и Адрианна, едва дыша, шла среди толпы. Ее платье было скромным, темно-лавандовым и с узкими синими рукавами, наставник настоял на подарке, хотя Адрианна теперь легко могла это себе позволить сама. Такое поведение поддерживало живыми слухи об их несуществующем романе. Два года она жила в поместье Делакруа. Сегодня она могла позволить себе меть так же легко, как платье.

Она любила старика, но как семью, а не как говорили сплетни. Но осталась она не поэтому.