Согнутая петля

— Я не узнал, кто это был. Если бы я узнал его, я бы сказал сразу. Я просто пытался быть точным.

— Но это был человек? «Кто-то»?

Тот кивнул.

— Но для того, чтобы подсматривать за вами снизу в окно, этот человек должен был пригнуться к земле или лечь на землю?

— Не совсем.

— Не совсем? Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Это существо двигалось очень быстро — и прыжками. Я вряд ли сумею точно объяснить, что видел.

— Вы не можете это описать?

Брайана Пейджа охватило что-то вроде ужаса: он не мог понять, как дело могло дойти до обсуждения «этого». Разговор почти незаметно вошел в новое русло, и все же он чувствовал, что «это» с самого начала было главной действующей силой в этой истории и достаточно одного прикосновения, чтобы «это» пробудилось. Тогда Гарольд Уэлкин сделал быстрое движение. Он вынул из нагрудного кармана носовой платок, быстро вытер им ладони и положил обратно в карман. Когда он снова заговорил, в его голосе зазвучала прежняя серьезность и осторожность.

— Один момент, инспектор, — вставил он прежде, чем Эллиот успел что-либо сказать. — Я пытался честно и буквально рассказать вам, что я видел и чувствовал. Вы спрашиваете, верю ли я в… сверхъестественные явления. Скажу вам честно, я не пошел бы в этот сад и за тысячу фунтов. Вас, кажется, удивляет, что у человека моей профессии могут быть такие предубеждения?

Эллиот задумался.

— Сказать вам откровенно, почему-то удивляет, хотя не понимаю, чему тут удивляться. В конце концов, я допускаю, что даже юрист может иметь предрассудки.

В тоне Уэлкина появилась насмешка.

— Даже юрист может, — согласился он. — И от этого он не становится хуже как специалист.

В комнату вошла Маделин. Ее заметил только Пейдж, потому что остальные не отрывали глаз от Уэлкина; она вошла на цыпочках, и он спросил себя, слышала ли она разговор. Пейдж попытался уступить ей свое кресло, но она села на подлокотник. Он не видел ее лица, только мягкую линию подбородка и щеки; но он заметил, как быстро колышется ее грудь под белой шелковой блузкой.

Кеннет Марри нахмурил брови. Он был вежлив, но сейчас походил на чиновника таможни, проверяющего багаж.

— Полагаю, мистер Уэлкин, — произнес Марри, — в данном случае… э… вы говорите правду. Это, конечно, удивительно, но у этого сада дурная репутация. Должен сказать, что такая репутация преследует его уже много столетий. Его полностью переделали во второй половине семнадцатого века в надежде уничтожить следы всякой нечисти. Ты помнишь, Джонни, как с помощью демонологии пытался вызывать разных духов?

— Да, — ответил Гор, желая что-то добавить, но сдержался.

— И вот, не успел ты вернуться домой, как появляется что-то безногое и ползучее, и мы имеем до смерти перепуганную горничную! Послушай, юный Джонни, уж не прибег ли ты снова к своей старой привычке пугать людей?

К удивлению Пейджа, загорелое лицо Гора побледнело. Похоже, Марри, единственному, удалось задеть его и лишить привычной учтивости.

— Нет! — воскликнул Гор. — Вы знаете, где я был. Я наблюдал за вами под окнами библиотеки! И вообще, кем вы себя воображаете, почему говорите со мной как с пятнадцатилетним мальчишкой? Вы раболепствовали перед моим отцом, и, ей-богу, я добьюсь от вас соответствующего уважения или отлуплю вас тростью, как вы когда-то меня!

Взрыв был столь внезапным, что даже доктор Фелл фыркнул. Марри встал:

— Ах вот что пришло вам в голову? Как угодно. Пользы от меня больше никакой! У вас есть свои доказательства. Если я вам понадоблюсь, инспектор, вы найдете меня в гостинице!

— Джон, это было с твоей стороны отвратительно, тебе не кажется? — мягко вмешалась Маделин. — Простите, что перебила.

Марри с Гором впервые серьезно обратили на нее внимание. Гор улыбнулся.

— Ты Маделин? — спросил он.

— Я Маделин.

— Моя старая холодная возлюбленная! — Морщинки вокруг его глаз углубились. Он задержал Марри и виноватым голосом произнес: — Нехорошо получилось, маэстро! Прошлого не вернуть, да я и не уверен, что мне сейчас этого хочется. Мне кажется, что за эти двадцать пять лет я продвинулся вперед в умственном развитии, а вы остались прежним. Я много раз представлял, как вернусь в места, которые поэтически зовутся родными пенатами. Я воображал, как растрогают меня картины на стенах или буквы, вырезанные перочинным ножом на спинке садовой скамейки! А вместо этого нахожу лишь груду никчемных камней и деревьев! Порой я начинаю жалеть, что вторгся сюда! Но речь не об этом. Мне кажется, что расследование пошло не по той колее. Инспектор Эллиот! Не вы ли сказали минуту назад, что приехали сюда из-за убийства мисс Дейли?

— Совершенно верно, сэр.

Марри снова сел, сгорая от любопытства. Гор повернулся к инспектору:

— Виктория Дейли? Это, случайно, не та девочка, что жила со своей тетушкой Эрнестиной Дейли, так, кажется? В «Роз-Бауэр-коттедж», на другой стороне Ханджинг-Чарт?

— Я ничего не знаю о ее тетушке, — ответил Эллиот, — но жила она там. Ее задушили в ночь на тридцать первое июля в прошлом году.

Истец напрягся: