Союз обворованных

- ...но рояль - это у него так, халтура, а по профессии он ветеринар. И по призванию.

- Спасибо, что сказали, и ветеринар может пригодиться, но сейчас он мне нужен как роялист. То есть пианист.

- Димочка, вы меня извините, но я уже и не вспомню, когда видел его в последний раз... Конечно, где-то у меня телефон записан, но это же номер сорокалетней давности... Вам очень срочно? Ладно, что это я, срочно, не срочно. Лучше сейчас сразу сделаю, а то после закручусь и забуду. Если получится, что ему сказать?

- Отрекомендуйте ему нас - кто такие, чем занимаемся, мол, плохого людям не делаем. Спросите, можете ли вы дать нам его телефон и когда можно позвонить. Заодно - как его отчество, это вам он Толя...

- Извините, Дима, а кого это вас?

- Нас с женой.

- Димочка, отрекомендовать мне не тяжело, но я в глаза не видел вашей жены...

- Борис Йосич, да мы же все вместе два дня работали!

- Так это была ваша жена?! Такая милая девочка, Анечка, да? Конечно, прекрасно помню, она нас кормила бутербродами с какой-то консистентной смазкой, вкусные были! Такая светленькая, да?.. Передайте ей наши с Ритулей наилучшие пожелания! Ну хорошо, я сейчас все отложу и попробую найти Толика. А потом вам перезвоню.

Я продиктовал ему наш новый домашний номер, напомнил рабочий, положил трубку и повернулся к Асе.

- Так, Рыжая. Нет людей без недостатков. К примеру, Школьник ничего не понимает в женщинах. Во-первых, он сказал, что ты Анечка, во-вторых, что светленькая, в-третьих - что милая девочка. А ещё доцент!

* * *

Перезвонил Школьник только назавтра днем, на работу. Многословно извинился, что не позвонил вчера, но Толя (между прочим, Владиславович) по вечерам работает допоздна, потом утром отсыпается, вот только что поговорили, хорошо, что сегодня пятница, у меня одна четвертая пара, поэтому я смог дозвониться до Толи из дому и поговорить спокойно и со смаком. Он не представляет, чем может быть полезен частным детективам, но пусть позвонят не позже полвторого, пока он не ушел на репетицию.

Само собой, я тут же кинулся звонить, нарвался на серьезное контральто, которое долго допытывалось, кто, да что, да зачем, но после ссылки на Бориса Иосифовича Школьника смягчилось и пообещало: "Сейчас".

У самого Ливанова голос оказался робкий и вежливый, хоть и хрипловатый.

- Вы извините, м-м... Вадим Андреевич, да?.. Но я как-то и не представляю, какой могу составить интерес для детективного агентства. Или вам нужно вечер отыграть?

- Нет, Анатолий Владиславович, речь не о музыке. Но по телефону объяснять долго, да и не все объяснишь, кое-что показать надо. Иллюстрации, я бы сказал. Давайте встретимся, я вам расскажу и покажу, вы на меня посмотрите, зададите вопросы, какие сочтете нужным, а там уж будете решать, можете ли вы нам помочь и хотите ли.

Чувствовалось, очень ему неохота со мной связываться, но все же старый приятель Боря просил, да и просто неловко сказать человеку "нет", когда ещё даже не знаешь, что ему нужно.

Однако он все же попытался:

- Вы извините, но сегодня просто не получится. К двум мне на репетицию, сейчас двенадцать, а я еще, как говорится, неглиже... Пока побреюсь, пока позавтракаю, пора будет и выходить.

Но я не стал сдаваться:

- А давайте я за вами заеду на машине, по дороге и поговорим.

- Да мне тут дороги десять минут пешком!

- А на машине - три минуты. И не оскальзываться по льду, и картинки мои под дождиком не размокнут...

Укачал, в общем.

Выяснилось, что жил он буквально в одном квартале от моей старой квартиры - я у базарчика, над магазином "Сделай сам", а он - на той же Боровиковской, только на углу Хазарской. Но самое забавное случилось, когда в назначенное время к нашей "восьмерке" подошел человек, которого я регулярно встречал на улице и с которым даже обменивался приветственными кивками. Бывает так, никто вас не знакомил, но видитесь регулярно - раз улыбнулся, другой кивнул, глядишь, уже и не чужие, хоть за три года и трех слов друг другу не скажете.

Короче, большая деревня. На два миллиона жителей.

Этот житель, правда, по сложившемуся за годы впечатлению, представлялся мне алкашом из интеллигентных. Но сейчас, при ближайшем рассмотрении, на алкаша не походил.

Дальше разговор пошел легко. Познакомились, теперь уже по всей форме, обменялись рукопожатиями - и к делу. Начал я, как отрежиссировал себе после телефонного разговора:

- Взялись мы, скажу честно, не за свое дело. Вообще-то мы занимаемся информационным обеспечением научных и коммерческих исследований, но все приятели убеждены, что мы - частные сыщики. Начитались Рекса Стаута и Макдональда.

- Да, бывает, вот Боря Школьник убежден, что я - ветеринар. - Он грустно улыбнулся.

Правильно говорила Ирочка Гончарова, было в нем что-то от Пьера Безухова, только не мэна Бондарчука из старого фильма, а настоящего, толстовского, - мягкая, близорукая робость и деликатность. Не в словах, а в манере.