Союз оступившихся

Миг — и старик уже оказался внутри дома, оставив дверь открытой. Я только и успел, что повернуться в ту сторону, когда пространство передо мной разительно изменилось. Неказистое строение неуловимым образом преобразилось. На месте покосившейся двери теперь была дубовая и украшенная по богатому витиеватыми узорами. Кривые окна больше не бросались в глаза — их закрыли резные ставни. Да что там, само строение теперь никто бы не назвал убогим — это была настоящая мини-крепость, с небольшими башенками по краям и печной трубой в центре. Оказавшись внутри, также заметил сотни изменений… Возникало чувство, что я путешественник во времени, который оказался лет на сто в прошлом. Да, между этим домом и тем, в котором меня принимал Петреско в прошлый раз, было много общего. Как у человека перед смертью и им же, но в расцвете сил.

Больше всего меня поразил сам старик… хотя, назвать так зузика сейчас у меня бы не повернулся язык. Петреско помолодел, стал как бы выше, крепче, его глаза заблестели, осанка стала чуть ли не офицерской. Изменилась и речь, теперь он говорил энергично, ладно, голос стал заметно громче и увереннее:

— Ворон, друг мой! Ты даже не представляешь, какую услугу мне оказал. Спасибо. Тебе, твоим товарищам и богине Удачи, что свела нас вместе. Ты хотел карту? Я отдам тебе свою! Это не простая…

— Тише, Петреско, успокойся. Не нужно ничего отдавать. Вот, разве что свечкой поделишься, а то мы решили тут неподалеку себе убежище организовать, соседями будем. Пусть все уже и научились видеть в темноте, но добиться уюта не выйдет. Устаешь постоянно присматриваться. А с картой… ты прости, скопировал я ее у тебя тогда, так что, считай награду авансом получил, не серчай.

— Ха! А я знал, что не просто так она светилась. Да не бери в голову… будут тебе свечки, даже лучше. Только завтра, мне сходить кое-куда нужно. Так понимаю, вы прямо в одном из проходов обосновались? Там лучше по-другому освещать, покажу. Ты садись, садись, хоть покормлю тебя нормально, поди, кроме пайки другой еды и не видел тут.

Я сел за стол, оглядываясь вокруг. Откуда Петреско достанет сейчас еду было непонятно, печь он явно не разжигал, да и сам вернулся недавно, однако зузик сумел вновь удивить, окончательно доказав, что также имеет системный инвентарь — передо мной появился горшок с кашей из неизвестной крупы, сало, завернутое в бумагу, и даже жареная рыба. Под конец хозяин достал бутылку с чем-то мутным и заговорщицки подмигнув, налил в две небольшие кружки.

— Будем! — мы выпили, напиток оказался самогоном, но качественным, как у моего деда, спирт почти не чувствовался, — Ты ешь, ешь. Как же я соскучился по нормальной беседе. Не поверишь, счет времени потерял, сколько тут один живу.

А потом мы пили, разговаривали, снова пили и снова разговаривали. Петреско доставал все новые и новые бутылки, и казалось, что конца им не будет. Я думал, что с выносливостью типа моей, алкоголь вообще перестал на меня действовать. Ну, это не так. По крайней мере, очнувшись уже в нашей пещере, я совершенно не помнил, как тут очутился. Мало того, разговор с зузиком сохранился урывками, будто время от времени я просто выключался.

Начали-то мы нормально — он рассказал о себе, в основном, жизни здесь, так как попал сюда Петреско в довольно-таки юном возрасте. Потом я рассказал о нашей жизни, причем в основном о жизни до Системы, ведь именно это интересовало моего собеседника больше всего. А вот далее… Есть только несколько моментов, которые я на следующий день мог вспомнить:

— Выпьем, Ворон! Ты знаешь, а тут ведь неплохо было раньше. Нет, понятно, что всякой мрази всегда хватало, но не задерживалась она — одни в лесу помирали, других забирали пещеры, а третьи… третьих мы и сами успокаивали. Понимаешь, тут были уважаемые разумные, те, кто делом доказал свой высокий статус. А сейчас как? Разумные едят разумных, наркомания, дедовщина, извращения разные! Тьфу!

Мы пьем, а Петреско продолжает все больше накручивать себя:

— Думаешь, все изменилось с приходом этой банды? Нет, раньше, гораздо раньше. Даже я не застал совсем уж… как это? Эээ… Золотой век, во! Золотого века зоны для исправления, ха! Ты ведь и не знаешь, как должно быть, верно? Да что я спрашиваю? Давай лучше выпьем!

Мы выпили опять, Петреско занюхал рукавом и пробормотал что-то вроде «Хороша паскуда!», а потом опять вернулся к своему рассказу:

— В каждой такой зоне должен быть свой Смотритель. Ну правда, что это за зона, если в ней заключенные предоставлены сами себе, верно? Нееееет, неправильно это! Хотя, кто же откажется убрать вечного надсмотрщика?

— Так его убили?