Союз плуга и трезуба

Удивительно, но объединение Италии привело к… резкому падению боевого духа итальянской армии. Жители итальянских государств, завоеванные пьемонтцами, не хотели сражаться за единую Италию — то есть переименованный в нее великий Пьемонт. От австрийской разведки не удалось скрыть это настроение умов. В 1866 году вспыхнула австро-прусская война. Виктор Эммануил тут же вмешался в нее на стороне Пруссии, надеясь еще чем-нибудь поживиться. Инструкция главнокомандующего австрийской армии на итальянском театре эрцгерцога Альбрехта так оценила потенциальную стойкость нового противника: «Сардинская армия после последних походов сделала большие успехи по части снаряжения, вооружения, обучения, довольствия войск и управления ими, но в нравственном отношении она не поднялась… Прежний рыцарский и монархический дух офицеров, вследствие примеси к ним эмигрантов, волонтеров и лиц, изменивших прежнему своему знамени, значительно ослабел. Между солдатами дух единства и преданности, существовавший в пьемонтской армии, где каждый полк состоял из жителей одного округа, не может более существовать, ибо теперь пьемонтцы в полках составляют меньшинство, в смеси со всеми другими итальянскими племенами, из которых многие не любят военной службы и не расположены к Пьемонту».

Будущий командующий Киевским военным округом генерал Драгомиров, а тогда военный атташе назвал эту характеристику итальянской армии «превосходной». Одним словом, итальянцев еще было создавать и создавать…

Но для успешного завершения этого эксперимента пришлось пропустить исходную биомассу, как фарш, через кровавую мясорубку XX столетия. Логическим результатом объединения Италии стала не свобода (из 28 миллионов подданных нового королевства избирательными правами пользовались всего полмиллиона), а участие в двух мировых войнах и фашизм Муссолини. Ибо любая страна, вынужденная сглаживать внутренние противоречия между частями, из которых склеена, переходит к жесткой внутренней и агрессивной внешней политике.

По наполеоновскому «итальянскому» рецепту создавались и создаются все новые независимые государства. Обычно они плодятся в спорных поясах между сверхдержавами. Чтобы ни себе, ни другому. Так «возродилась» во второй половине XIX века между Оттоманской Портой и Российской империей никогда не существовавшая Румыния, которую до того дипломаты несколько свысока именовали «валашскими княжествами». А веком позже между Германией и Россией — Польша («уродливое детище Версальской системы», по выражению Молотова), Чехословакия (чуть ли не самый яркий пример высосанного из пальца государства, что видно даже по названию и тому красноречивому факту, что, осознав свою полную искусственность, Чехословакия добровольно самораспустилась) и… наша богоспасаемая Украина.

Это не означает, что я против нынешней Украины или так называемых национальных государств вообще. Если что-то возникло и существует, значит, это непреложный этап в истории человеческого развития. Надо и его пройти. Не все существующее — разумно, но если Господь так управил, значит, так тому и быть. Не нам разрушать республики и колебать престолы. Каждому — свое. А я не повстанец и не заговорщик. У меня другое ремесло — писательское. Но никто не в силах отнять у меня право на свободные рассуждения. А они, увы, не избавлены грустной иронии.

Ради воплощения прекрасной утопии нации несколько десятков миллионов европейцев пришлось в XX веке переселить на тот свет. Причем, не только евреев. Я имею в виду немцев и итальянцев, так удачно и, главное, дешево «материализовавшихся» в предыдущем столетии, чтобы дорого погибнуть в России в столетии следующем (на сей раз, под Сталинградом), а также поляков, венгров, румын, и, естественно, русских. Простите, представители тех незадачливых «племен», коих забыл помянуть — вас так много, что всех не упомнишь.

Еще несколько миллионов согнали с насиженных мест, где они жили столетиями. Немцев выселили из Восточной Пруссии и Судет. Поляков — из Львова. Лемков — из Лемковщины, переименовав их в украинцев.

Ничего подобного просто быть не могло в эпоху «реакционных» монархий старого порядка. Прусский король или австрийский император охотно завоевывал какую-либо чужоязычную территорию, но ему даже в голову не могло прийти депортировать местных жителей целыми уездами, потому что они не немцы и не понимают государственного языка. Завоеванные должны были обожать «своего» монарха и исправно платить налоги, но имели право на дом и спокойную частную жизнь.

Идея национализма — глубоко антихристианская по сути, какой бы он ни был. Именно поэтому национализм сразу же скрестился с материалистической профанацией христианства — социализмом, породив германский национал-социализм и итальянский фашизм. Интегральный украинский национализм Дмитрия Донцова — всего лишь обезьянья разновидность этих двух своих отцов-прототипов.