Союз плуга и трезуба

Уинстон Черчилль — в пору Первой мировой британский морской министр — заметил, что наиболее несправедливо судьба обошлась с Россией: «Она пошла на дно, как корабль, уже почти добравшийся до гавани». Революция и Брестский мир вывели страну из войны всего за полгода до того, как сами немцы ее проиграют. Все надежды, с которыми империя вступала в войну в 1914 году, остались неосуществленными. Николай II мечтал получить Константинополь после расчленения Турции. Но так как за всю войну русские так и не решились на десантную операцию в районе турецкой столицы, то вряд ли они получили бы ее по результатам мира. Первой этому воспротивилась бы Великобритания, не желавшая, чтобы на Средиземном море вместо слабосильной Турции появилась еще одна крупная морская держава. Единственное, что могла получить Россия, это Галичину со Львовом от разделенной Австро-Венгрии. Приобретение небольшое, если учесть миллион убитых и 3–4 миллиона раненых русских солдат в Первой мировой.

Письмо домой. Никто не знает. дожил ли этот француз до мира

По сути, Россия вела войну за чужие интересы. Взяв кредиты у французов для возрождения армии после русско-японской войны, пришлось их отрабатывать кровью в Восточной Пруссии и Галиции. Впрочем, и Германия, и Австро-Венгрия вели себя не менее глупо. Результатом столкновения трех империй стало их крушение и гибель дворянской цивилизации XIX века. На смену им пришли националистические и тоталитарные режимы.

Гетман Скоропадский: «Мы все русские люди!»

11 ноября 1918 года Германия признала свое поражение в Первой мировой войне. А всего через три дня ее украинский союзник гетман Скоропадский провозгласил… очередное воссоединение Украины с Россией.

Соображал гетман очень оперативно. Грамота к украинскому народу, в которой он объяснял крутой разворот во внешней политике, появилась в киевской прессе 14 ноября. Но подписал ее Павел Петрович еще 13-го.

1918 год. Гетман Скоропадский с офицерами своего штаба тревожно всматривается в неизвестное будущее Украины

Всего двух дней хватило бывшему генерал-лейтенанту русской императорской армии, а ныне правителю «самостийной державы», чтобы понять: немцам — каюк, союзу с ними — тоже, значит, нужно выкручиваться собственными силами, надеясь только на Бога и политическую сноровку.

Но главная пикантность ситуации состояла в том, что гетманская грамота провозглашала федерацию с Россией, которой, по сути… не существовало. Как некий духовный идеал она, конечно же, была. Однако по факту на конец 1918 года по соседству со «Скоропадией», как часто в шутку называли государство гетмана, имелось сразу две России, находившиеся друг с другом в состоянии непримиримой войны. Красная — со столицей в московском Кремле. И белая, состоявшая из самостийного Всевеликого Войска Донского во главе с атаманом Красновым и Добровольческой армии генерала Деникина, дислоцировавшейся на Кубани.

Эта вторая белая Россия, с которой решил объединяться Скоропадский, тоже не отличалась единством. Деникин стойко держался ориентации на страны Антанты. А атаман Краснов, напротив, придерживался во внешней политике прогерманской линии. Но оба они воевали с красными, хоть и неодобрительно поглядывали друг на друга. Донской атаман даже с согласия немцев, закрывавших на это глаза, поставлял боеприпасы деникинцам. Поэтому, когда те упрекали донцов за измену идеалам верности союзникам и даже называли донских правителей «проституткой, зарабатывающей на немецкой постели», те не без ехидства отвечали: «Если правительство Дона — проститутка, то Добровольческая армия — кот, живущий на средства этой проститутки».

1917 год. Русский генерал Скоропадский

Естественно, Скоропадскому было проще договориться с гибким Красновым, чем с твердолобым Деникиным. Не стоит думать, что грамота от 14 ноября появилась спонтанно. Съездив в Берлин и предчувствуя скорое падение «большого германского друга», гетман на протяжении всей осени перебирал различные варианты своего выживания в будущей политике. С одной стороны, он вел тайные консультации с киевскими националистами во главе с бывшим премьер-министром Центральной Рады Владимиром Винниченко. С другой — еще 1 ноября (почти за две недели до краха немцев на западном фронте) лично встретился с атаманом Красновым. Естественно, тоже секретно.