Соки жизни

– Поздравляю, – отметил я, – дожил.

– С девушкой одной встретился. Поужинали. Я, как полагается, рассчитался, дал чаевые. В первую ночь она мне дала.

– Ух ты! – показательно порадовался я за друга.

– Через неделю я её снова пригласил поужинать… в кафешку подешевле… Проверил цены предварительно, чтобы невысокие. Она приехала. Заказала ещё больше… еды… И потом она мне не дала. Опять…

– Почему опять? – заинтересовался я.

– Ну, до этого я устраивал пару прозаичных встреч… Я хотел, чтобы экономно. Хотел сразу… Не дала. Уехала. Ну, думаю, может месячные… неожиданно настали… Или ещё что-нибудь… напасть… Там.

– Например? – Перебил я.

– Ну, не знаю. Что-нибудь.

– И дальше чё?

– Всё же с зарплаты я пригласил её в очередной раз в кафе. Примерно через месяц. И тогда… Представляешь? Она как с цепи сорвалась… креветок королевских с сухим вином заказала! Пирожных дорогих! Рыбу – самую дорогую. В общем, она решила накушаться на всю войну…

– Какую войну?

– Да никакую. Это просто к слову. Невоспитанная! Я в уме стал денежку свою подсчитывать… считать… Расстроился… Ужас как.

– Ну и?

– Она опять не пошла ко мне. Представляешь? Креветки поела, зараза, рыбу, пироженку, вино всё выпила и не пошла, тварь!

– Ну ты не ругайся, как я. Тебе это не идёт, Лёха.

Он молчит. Задумался. Видимо, вспоминает. Я допил чай, вздохнул и сказал:

– Чё-то здесь не то, Лёха. Чё-то не так, Алексей, Алёша, Алёшенька.

– Вот и я говорю… Все бабы… не такие, какими должны быть на самом деле. Кормишь их, поишь… А секса нет. Я полгода уже как прекратил общение с женщинами. Представляешь?

– Ты меня пугаешь, Алексей, – спокойно сказал я.

– Нет, ничего такого. Я дрочу. Раз в месяц. И мне хватает.

Я посмотрел на его руки и заявил:

– Чё-то больно редко. Раз-то в месяц…

Он пожал плечами.

Я продолжил:

– Дрочить раз в месяц – это очень и очень мало. Так и до простатита недалеко. Если бабы нет, шкурку нужно гонять чаще… если есть шкурка. Ты же чуть-чуть татарин… И даже если баба есть… шершавого надо гонять. Без вопросов. Подумай об этом, Лёха.

Лёха зарделся как маков цвет… от стыда или хрен знает от чего. Видимо, опять его зацепил «татарин».

– Ничего стыдного, конечно, в этом нет, – добавил я. – Только на ладони изредка поглядывай, а то волосы вырастут. Брить придётся.

И я постановочно громко засмеялся, показывая, мол, тем самым ему, что можно и поржать над своей бедой, которая и не беда вовсе. Лёха не оценил юмора.

Я показательно нахмурился и стал разглядывать своих домашних мух, которых в августе я убью, потому что они начнут больно кусаться. Убью, так и не дав им имён.

Лёха поднялся, как будто бы даже слегонца поклонился и сказал:

– Мне пора. И мухи у тебя вредные…

Но я его остановил:

– Лёха, погодь. А почему ты рекомендуешь мне обходиться без матов в моих текстах, а сам рассказываешь, как трахаешь Дуньку Кулакову?

Ему явно не понравился мой прямой вопрос. Он заскрипел зубами и злобно сказал:

– Сахар для гостей купи, Николай… Не все, как ты, пустой чай пьют. Хоть бы печенье какое… Шоколадку…

– Водка есть, – перебил его я, заглядывая в лицо.

– Я не хочу водки, – сказал он.

«И на том спасибо», – подумал я, готовый проводить его до двери.

Он обулся. Я кивнул головой. И он ушел.

– Зачем мне сахар? – спросил я сам себя вслух. Кстати, с тех самых пор Лёху я больше и не видел. Видимо, моё поведение было последней каплей в его стакане гордости. А как нужно? Чтобы люди, считающие мух, искренне слушали, верили, понимали людей со своими тараканами в голове? Так, что ли? Или вообще всё перевернуть и мне с него снять последнюю рубаху? Так в современной России бывает чаще. Принцип «снимать последнюю рубаху с себя» сегодня не работает. Ибо очень часто, сняв с себя последнюю рубаху, тебя следом ещё попросят отдать исподнее. А если ты не отдашь нательное белье, то просящий посмотрит на тебя искоса, да ещё и проклянёт за жадность, надевая подаренную тобой последнюю белую рубаху. В итоге виноватым окажешься ты. Живи как зверь. Живи как муха.