Сокол и Ласточка

Я оглядывал лучший на свете пейзаж горделиво, будто сам его сотворил. С одобрением заметил, что у Летиции на глазах выступили слезы восторга. Когда же она, насладившись зрелищем, пробормотала:

– Однако, ужасно хочется есть, – я совсем успокоился.

Океан принял мою питомицу в свое подданство. Морская болезнь не вернется. Все будет хорошо.

На вахте как раз отбили две склянки – самое время завтракать. Мы отправились в кают-компанию.

По пути матросы приветствовали лекаря, касаясь рукой лба или шапки. На мостике стоял незнакомый молодец в шляпе с облезлым пером. По важному виду и раскатистой брани, которой он сопровождал каждую команду, я сразу догадался, что управлять кораблем для парня дело непривычное. Должно быть, новичок. Потому ему и доверили вахту поспокойней – в ясную погоду, вдали от берега.

Все остальные офицеры сидели в капитанской каюте за столом.

Они разом повернули головы, но поприветствовал врача только один – рыжий штурман.

– А вот и лекарь со своим попугаем, – весело сказал он. – Кто бы мог подумать, что мы поплывем вместе, мэтр? Поди угадай промысел Божий! Я гляжу, вид у вас бодрый, щеки розовые, значит, станете настоящим моряком!

Остальные молча жевали, разглядывая новенького. Капитан Дезэссар резко поднялся, нахлобучил шляпу.

– Пойду сменю Проныру.

И вышел, оставив в миске недоеденную похлебку. Я перелетел в угол, чтобы привлекать к своей персоне поменьше внимания, и стал наблюдать, как девочка знакомится с офицерами, а заодно попробовал составить мнение о каждом из них.

Лишь двое из сидевших вокруг стола были (или, по крайней мере, выглядели) джентльменами: щеголеватый штурман и еще один господин с такой кислой миной, будто он пил из стакана не вино или сидр, а чистый уксус. Остальные трое были без париков, без камзолов и на вид ничем не отличались от матросов. Головы повязаны платками, грубые рубахи распахнуты на груди. Что ж, корсарское судно – это вам не регулярный корабль королевского флота.

Да и вели они себя, как неотесанные деревенщины. Если б не развязный ирландец, они еще долго пялились бы на доктора, прежде чем сообразили, что надо познакомиться.

Но Логан, даром что тоже новичок, в два счета всех представил.

– Это Гош и Друа, – показал он на двух крепышей, похожих друг на друга, словно два желудя.

Они и вправду оказались близнецами, а капитану Дезэссару приходились племянниками.

– Я еще не научился их различать, – с улыбкой продолжил Гарри. – Кто из вас кто, ребята?

– Я – Друа,[22] потому что я старший, – важно молвил один.

– Всего на полчаса, возразил Гош.[23] – Зато я первый лейтенант, а ты второй!

Ага, приметил я: у Друа серьга в правом ухе, у Гоша – в левом. Не перепутаем.

Друа угрюмо сообщил:

– Ничего. Дядя сказал, что в следующем плавании старшим помощником снова буду я!

– Если опять не потеряешь якорь, как тогда в Бресте, – вставил Левый.

– А ты у мыса Грюэн чуть не посадил нас на мель!

Гош перегнулся через стол и звонко влепил брату ложкой по лбу. Второй лейтенант в ответ плеснул первому из кружки в физиономию, и господа офицеры схватили друг друга за рубахи.

– Тихо вы, петухи! – прикрикнул на скандалистов пожилой седоусый мужчина.

Близнецы, сердито сопя, сели на место.

– Это наш старший пушкарь, мсье Кабан, – как ни в чем не бывало продолжил ритуал знакомства штурман. – Господам лейтенантам он приходится батюшкой, а нашему капитану, стало быть, братом.

– Рад познакомиться, мсье Дезэссар, – вежливо поклонилась Летиция.

– «Мсье Дезэссар» на фрегате один, а я – Кабан. Так и зови меня, парень.

Он, действительно, был похож на кабана. Пегие усы напоминали два клыка, маленькие глазки поглядывали из-под щетинистых бровей остро и хитро.

– А меня извольте называть «мэтр Салье», – сказал уксусный господин, с достоинством откинув с лица пыльный локон парика. – И я буду звать вас «мэтр Эпин». Должен же хоть кто-то здесь показывать пример цивилизованного обращения.

– Рад познакомиться, мэтр Салье.

– А попросту «Клещ», – вставил первый лейтенант, и второй прибавил:

– Точно. Только так его у нас и зовут.

Мэтр Салье поморщился, но не снизошел до ответа.

– Я королевский писец. И никому тут не родственник, не свойственник, не кум и не сват. Надеюсь, доктор, мы с вами сойдемся. Ученые люди должны держаться друг друга, особенно в таком, с позволения сказать, непрезентабельном обществе.

Ах, вот кто это. Ясно.

У французского короля ни один корсар не имеет права выходить в море без адмиралтейского чиновника, призванного охранять интересы короны. Он должен строжайшим образом регистрировать всю добычу и следить за тем, чтобы команда ничего не утаила.