Сокол против кречета

А вот ворота моего сердца перед тобой распахнуты, как полог юрты в полдень жаркого дня. Хоп. Напиши ему, что в знак искренней жажды мира я готов сам приехать в вашу крепость, где скреплю наш договор своей большой печатью. С собой же я возьму не больше десятка воинов. Как видишь, я готов пойти даже на такое и не боюсь целиком оказаться во власти каана урусов, — завершил он свою речь.

«Лишь бы старый волк попал в мою западню, — подумал Бату, продолжая все так же мило улыбаться князю. — А уж я постараюсь, чтобы он нашел там свой конец».

— Я отпишу обо всем этом государю, — кивнул Святозар. — Думаю, что он по достоинству оценит, насколько глубоко твое доверие к нему.

— Тогда мы вновь начнем пировать и веселиться, как подобает друзьям, всегда готовым прийти друг другу на выручку, — улыбнулся хан.

Глава 4

Договор «поневоле»

Не всему еще жизнь научила,Больно стукая носом о дверь:Если что-то тебе посулили —Ты посулам не очень-то верь.Пусть ты сам никогда не забудешь,Если слово кому-то даешь,

Но тебя — вот уж истинно — людиПодведут просто так, ни за грош.Мария Семенова

— Ну почему, почему ты боишься высунуть нос из своей треклятой пещеры?! — ревел от бешенства Бату, в ярости колотя рукой по шершавому серому камню, чуть выступающему из гладкой стены. — Я клянусь тебе чем хочешь, что мои воины повезут тебя так бережно, как не везли в последний путь даже потрясателя вселенной. — Я же все продумал, но если ты не наведешь морока на русичей, то с десятком людей мне со всеми ними не управиться. А ты это можешь, я знаю.

— Могу, — вздохнул Горесев. — Я многое могу. Но еще раз поясняю тебе, что стоит мне пересечь эти горы, как меня тут же обнаружат те, с кем рассорился и от кого бежал мой отец.

— Ты боишься, — усмехнулся Бату. — Но ведь тебя будут постоянно защищать мои воины. И потом, что ты теряешь?! Вот это?!

Он широким жестом обвел все убранство пещеры. Черный человек и впрямь жил небогато. Можно сказать, скудно. Его ложе состояло из обыкновенного ковра, постеленного в дальнем углу прямо на камни. Стол, расположенный в середине, тоже из камня, верхнюю поверхность которого гладко срезала какая-то могучая сила. Каменным был и стул, на сиденье которого лежала обычная циновка, сложенная вдвое. Вот и вся обстановка, если не считать размещенных по периметру всей пещеры каменных полок, на которых в беспорядке валялись свитки и огромные толстые фолианты.

— Хочешь, я заплачу тебе за все твое добро три золотых динара? Нет, даже десять, — поправил себя хан. — Не думаю, что кто-то даст тебе больше двух.

— За некоторые из этих свитков знающий человек с радостью дал бы десять тысяч золотых динаров, — поправил его Горесев. — А потом прыгал бы от счастья, считая, что бессовестно надул меня. И это было бы правдой, ибо лишь редкие из них я оценил бы дешевле ста тысяч.

— И что же там написано? — поразился Бату.

Он ткнул пальцем в свиток, лежащий с краю, и потребовал:

— Прочти мне что-нибудь из него, чтобы я тоже мог насладиться древней мудростью и проникнуться ее величием.

Горесев криво усмехнулся, взял указанный свиток, развернул его и стал медленно читать вслух:

— «Древние[26] были, есть и будут. До рождения человека пришли они с темных звезд, незримые и внушающие отвращение, спустились они на первозданную землю. Много столетий плодились они на дне океанов, но затем моря отступили перед сушей, и полчища их выползли на берег, и тьма воцарилась над Землей».

Бату невольно передернулся. Леденящим холодом повеяло от глухого голоса Горесева, и сами слова были тягучи и неприятны, как… Он попытался найти сравнение, но не смог, потому что они были хуже всего, что знал хан.

А шаман продолжал читать:

— «У ледяных полюсов воздвигли они города и крепости, и на высотах возвели они храмы тем, над которыми тяготеет проклятие богов. И порождения древних наводнили землю, и дети их жили долгие века. Чудовищные птицы Лэнга — творения рук их, и бледные призраки, обитавшие в первозданных склепах Зин, почитали их своими Владыками. Они породили На-Хага и тощих Всадников Ночи; Великий Ктулху — брат их и погонщик их рабов. Дикие псы приносят им клятву верности в сумрачной долине Пнот, и волки поют им хвалу в предгорьях древнего Трока».

— Я не знаю, где находится Трок, но волки не могли петь им хвалу, ибо это наши первые предки[27], и ты, старик, не унижай их тем, будто они смирились перед чужими богами, — произнес встрепенувшийся Бату. — Я тоже люблю сказки, особенно когда они такие страшные. — Хан еще раз передернулся. — Но разве это стоит ста тысяч?

— Стоит, — не согласился с ним Горесев. — Только не сто, а больше, потому что это подлинный «Некрономикон», с помощью которого я могу, например, поднять из могилы твоего великого деда и заставить его делать то, что я хочу. Я могу… Словом, много чего могу.