Сокол против кречета

Однако сейчас он чувствовал, что нужно отказаться — слишком настойчив был темник, слишком слащаво он разговаривал со Святозаром. Словом, все было слишком, даже — чересчур. К тому же, даже если он и проглотит этот горьковатый на вкус катышек зеленоватого цвета, поспать ему все равно не удастся. И князь, уже инстинктивно потянувшийся к маленькому комочку, пересилил себя и презрительно отвернулся в другую сторону.

— Боишься, что отравлю, — усмехнулся Бурунчи. — Но ведь ты уже принимал это снадобье и всегда чувствовал себя гораздо лучше. Мне гораздо проще убить тебя, приказав зарезать или удавить.

— Я лучше потом, — проглотив слюну, стойко ответил Святозар. — Ближе к вечеру. К тому же вас все равно в крепость не пустят, а ночевать в чистом поле — невелика радость, — и злорадно ухмыльнулся, заметив, как разочарованно вытянулось лицо Бурунчи.

— Почему же не пустят? — осторожно осведомился темник. — Испугаться они не должны, ведь нас не столь уж много. Я повелел остальным тысячам отстать на целых два дневных перехода. К тому же с нами еще и ты.

— Вот я и повелю, чтобы вас не пускали, а встретили калеными стрелами, — пояснил Святозар.

— Ну что ж — нет так нет, — равнодушно пожал плечами Бурунчи. — В поле, так в поле. Только где бы мы ни ночевали, но если ты сейчас его не съешь, то вечером все равно ничего не получишь.

— Это почему же? — забеспокоился князь.

— Потому что я его сейчас выброшу, — мстительно выпалил Бурунчи и злорадно ухмыльнулся — стрела его слов пришлась точно в цель. Чтобы понять это, достаточно было посмотреть на лицо Святозара.

— Не надо выбрасывать, — глухо попросил князь, сам стыдясь этого унижения, но не желая лишиться заветного катышка.

Успокаивала его лишь мысль о том, что, может, и впрямь хорошо его принять. Мгновенно уйдет ломота в костях, ощутимо прибавится сил во всем теле, а там как знать, авось удастся удрать от назойливого конвоя. Пришпорить скакуна и — поминай как звали. До стен рукой подать — версты две, не больше.

А не выйдет — ну что ж. Воин, да еще русич, должен понимать — раз не вышло, стало быть, не было суждено. Стрела, пущенная вдогон, это больно, он знает, даже когда она впивается в руку или в мякоть бока. Но выдержать боль он сумеет, не впервой. Правда, если под лопатку, то это гораздо больнее, зато недолго терпеть, да и лучше смерть, чем такая жизнь.

— Давай его сюда, — произнес он почти весело, окончательно успокоившись и твердо решив попытать счастья.

Все произошло как он и ожидал. Ломота и впрямь ушла, наступила какая-то легкость во всем теле, и даже глаза стали видеть зорче. Или это показалось? Да неважно. Гораздо хуже оказалось другое. Стоило ему только напрячься, чтобы с силой ударить коня в бока, как тот же Бурунчи справа и еще один — как его, Кайшу, вроде — слева, плотно стиснули Святозара с обеих сторон, а темник на всякий случай еще и перехватил поводья княжеского коня.

— Не балуй, — предупредил он чуточку насмешливо.

Да Святозар и сам видел, что «баловать» не стоит. Во всяком случае, не сейчас, потому что спереди, будто спинами почуяв что-то неладное в княжеском поведении, сгрудился добрый десяток всадников, а у него… у него даже сабли под рукой нет. С одной лишь легкостью в теле через этот десяток не пробиться, каким бы ты ни был богатырем.

— Ишь, какой норовистый, — с удивлением заметил Бурунчи. — Я хотел было дать тебе еще один, — он разжал кулак и показал другой катышек, который выглядел даже покрупнее первого. — Темнеет, — пояснил темник причину своей щедрости. — Вдруг и впрямь придется в степи ночевать. Не хочу, чтобы ты заболел. Теперь боюсь. Если у тебя добавилось столько сил от одного шарика, сколько же появится от двух? Пожалуй, нельзя его тебе давать.

«А если и впрямь прибавится? — мелькнуло в голове у Святозара. — Может, тогда получится вырваться? Как говорила мать великого воеводы, чем черт не шутит, пока бог спит, а когда он спит — никому не ведомо».

— Испугался, значит, — усмехнулся он, стараясь, чтобы это выглядело как можно презрительнее. — Не думал я, что у Бату служат такие трусливые темники. Одного безоружного русича целая тысяча стережет. — Он оглянулся назад. — Да что тысяча. Почитай, цельных две, и то боишься, что не удержишь.

Бурунчи помрачнел.

«Ага! Не понравилось!» — возликовал Святозар и с невинным видом добавил:

— Наверное, если бы я ехал вместе с еще одним из своих воев, так Бату все четыре отрядил бы нас сторожить.

Сотник заметно колебался. Его рука с катышком уже потянулась к князю, но в нерешительности застыла на полпути и стала понемногу двигаться обратно.

— А может, он тебе не доверяет, а? — быстро выпалил Святозар и тут же сам ответил: — Ну, точно, так и есть. Как это я сразу не догадался?!

— Ничего я не боюсь, — рявкнул Бурунчи и резко протянул катышек князю. — На, бери. Подумаешь, багатур сыскался. Да я, если хочешь, еще один тебе дам, и все равно ты никуда от меня не сбежишь. Видал я таких.