Сокол Спарты

Этого выжигу архонт недолюбливал, но в его словах была определенная доля истины. И если Менон сражается так же лихо, как бахвалится и цапается, то он и в самом деле будет герой, а остальное ему можно будет простить. Пускай они с ним не друзья, но за столом-то сидят рука об руку и подливают друг другу в чаши вино.

Через просторы поля до слуха доносился замешанный на крови и смерти звонкий перестук и лязг оружия; дрожью прокатывались в воздухе предсмертные вопли. Бренность всего живого сходила с губ кисловатым железистым привкусом. Как известно, поле битвы – место неизбывного страха. И хороший командир должен сосредоточиваться прежде всего на поставленной задаче, а не терзать себе разум мыслями об остальном сражении. Воины Клеарха и впрямь были способны на великие подвиги, но этих людей предстояло беречь и расходовать так, как трясется за свои монеты скряга. Эллинов в Вавилон царевич Кир привел от силы двенадцать тысяч. Так что бо́льшая часть битвы будет все равно происходить у персов с персами.

* * *

К бурной радости Кира, Артаксеркс слетел с лошади. Оковы призрачного страха и слабости канули без следа. Личная стража царевича по-прежнему сминала конями обезумевших от ужаса воинов, оставив Царя Царей наедине со своим братом. Вся битва бушевала как будто не здесь, а где-то вдалеке. Кир чувствовал в себе ясность ума и спокойствие, а его поверженный брат в это время лежал на спине и отплевывался кровью. Артаксеркс, сидящий почти неподвижно, был застигнут врасплох и сбит Киром на полном скаку. Придись удар клинком хотя бы на палец выше, и царский венец Ахеменида покатился бы в пыль вместе с отрубленной головой.

Царевич видел, как телохранители брата поедом едят глазами своего хозяина, но Артаксеркс был явно оглушен и не мог отдавать приказания. Подняв глаза, Кир оглядел знакомые ему лица, которые сейчас узнавали его.

Он приковывал к себе их взгляды как мятежник, дерзнувший поднять руку на царя. В следующую секунду они бросились на Кира, который, к своему удивлению, увидел, что к нему на выручку подоспел Парвиз. Верный слуга, оказывается, ослушался и продолжал сопровождать своего хозяина. На глазах у Кира Парвиз выставил свою старую кобылу наперерез троим царским телохранителям, преграждая им путь.

Полета дротика Кир не видел. Кто-то из царской стражи, видя нападение на Артаксеркса, с гневной торопливостью метнул оружие. Кир вскинул глаза лишь тогда, когда дротик, описав дугу, ударил его наконечником в щеку, проломив скуловую кость и откинув царевича вбок. Что происходит, он не понимал. Он знал, что одержал верх, однако мир отчего-то взвихрился, дико накренясь, а солнце в небе дернулось, вторя его глухому, плашмя, удару оземь. Что-то в голове громко треснуло, и он завозился, силясь встать. Изо рта по разорванной щеке липко и жарко текла кровь. Язык ощущал мелкие острые осколки, вроде обломков горшка. Кир тряхнул головой, но от движения стало лишь хуже, так что фигуры подступающих Бессмертных зыбко качнулись и поплыли, как в туманном сне. Было видно, что сверху над ним склонился Парвиз, отказываясь отступать перед теми, кто сейчас сюда подбегал.

У Кира на глазах его невысокий верткий слуга ударом бывалого солдата всадил тот самый дротик в царева телохранителя. В следующую секунду Парвиз отлетел и рухнул навзничь, недвижно уставясь поверх утоптанного песка. Кир, силясь встать, протянул для опоры руку и изумленно вскрикнул, когда та под ним бессильно прогнулась. Он недоуменно таращился на свою правую ладонь, не понимая, отчего она висит плетью вместо того, чтобы обхватить рукоять лежащего рядом меча. Слух возвратился, хотя царевич до этой секунды даже не понимал, что был все это время глух.

Нестерпимо ярко бил свет, и до боли звонким был стук металла о металл. Телохранители Кира спешились, держа вокруг него оборону на земле, а коней используя как заслон. Надо всем этим гремел рев слепившихся в кучу Бессмертных. Люди Кира падали один за одним, некоторые из них чуть ли не на самого царевича. Постепенно возвращались чувства; он уже снова понимал, кто он и где находится. Нужна была какая-то минута, чтобы отдышаться и найти в себе силы вновь противостоять своему брату.

Видно было, как Артаксерс неторопливо поднимается и принимает от своих телохранителей меч. Подбородок у Царя Царей алел от сплюнутой крови, а передвигался он согбенно, держась левой рукой за сломанные ребра. Кир снова попытался встать, но все в нем как-то одрябло. Он видел, как брат, схватившись с одним из его людей, хитрым движением выбивает у него меч и срубает тремя ударами. Вот тебе и ученый затворник. Мог бы и не изображать из себя немощного, шаркая по полю. Смоляная завитая борода царя свисала над обшитой пластинами мантией, которую, помнится, в свое время носил еще отец.

Подойдя, Артаксеркс остановился над ним, и Кир незаметно вынул из-за пояса припрятанный кинжал. Он вкрадчиво зашевелился, но тут царь поставил ему на грудь свой остроносый сапог и крепко надавил.