Сокола видно по полёту

— Ты должен убить сумеречного кота! — сказал вождь.

Роберт похолодел.

— И провести ночь с Хджордис. Она проверит, готов ли ты.

Роберт с тоскливым ужасом взглянул на уродливое лицо лучшей охотницы.

— А если я убью двух сумеречных котов? — неуверенно спросил он, судорожно сглотнул и добавил: — Или сожгу два пальца?

— Боишься, что у меня четыре титьки? — расхохоталась Хджордис. — Или что щель поперёк?

Обгорелые загоготали, наполняя кружки пенистой брагой до самых краёв.

Глава 11. Роберт клянётся, уходит и возвращается

Торстен рубил дрова так же, как делал всё остальное, кроме когда бился мечом — неторопливо, размеренно, вдумчиво. Его молодое сильное тело двигалось ритмично, выверенно, без единого лишнего поворота, наклона, взмаха, и очередная чурка сначала разлеталась на две части, а затем их становилось три, четыре, пять… Острое лезвие тяжёлого колуна взлетало вверх, ухало вниз — дерево трещало, лопалось вдоль волокон, и поленья падали по сторонам широкого пня, на который ловкий дровосек ставил уже следующую чурку. Роберт собирал порубленные дрова, уносил в сарай и там складывал ровными рядами. Со вчерашнего вечера он ломал себе голову, зачем нужно проводить ночь с Хджордис, за что над ним такое изощрённое измывательство устроил вождь, но Торстен в ответ на возмущение друга лишь пожал плечами.

— Если парень не был с женщиной, он ещё не совсем мужчина. Даже если уже сжёг себе палец, — наставительно сказал он. — Хджордис показывает, как всё делать правильно, ага. Кто-то первый раз трусит… ну, что у него ничего не получится… и торопится. А сгоряча можно себе и копьё сломать, если тыкать куда попало со всей дури. И ещё бывают мужчины, у которых их копьё смотрит только вниз, и никогда не поднимается к небу. Он не может покрыть женщину, и сына у него никогда не будет. Говорят, раньше эта хворь часто приключалась. Из-за того, что кровь застаивалась внутри племени. Но когда горцы стали брать девушек из низины, кровь разбавилась чужой кровью, и дети снова стали рождаться сильными. Вот Хджордис и проверит твоё копьё, ага. Трёхпалый не отдаст тебе дочь, если ты из таких слабаков.

— Я не слабак! У нас в Долине кровь не застаивается! Когда я был в борделе…

— Это было давно. И то ли было, то ли не было. Хджордис попробует тебя на вкус и скажет своё слово. Здоровое потомство — это очень важно. А для Трёхпалого Тиметта особенно…

— Почему это для него особенно?

— Потому что род его идёт от рождённых от драконьего семени. И Тиметт гордится этим. Имеет право, как думаешь? — Торстен ухмыльнулся, глядя на ошарашенного друга.

— Ну, так-то да… — протянул Роберт растерянно.

— Грай тебе ничего не рассказывала, так?

— Не рассказывала…

— И не расскажет. Она у нас тихоня… И ещё слишком плохо знает вас. Вы, жители Долины, очень кичитесь своим происхождением. И похваляетесь им на каждом шагу, даже когда вас не спрашивают. Мы не хвастаем, как вы, но это не значит, что нам нечем гордиться. Ты думал, когда вождь сказал, что брак с Грай это большая честь, то он просто важничал? На пустом месте щёки раздувал?

— Я подумал, он просто хочет немного сбить с нас спесь…

— Род Трёхпалого Тиметта идёт от Деймона Таргариена и его любимой женщины, которая была наездницей дикого дракона Овечий Вор. Слышал про такого? Нет? — Торстен отставил колун в сторону, распрямился и смотрел теперь на Роберта грозно, с надменностью, делающей его похожим на обоих Тиметтов. — Она была простой девушкой. Но отец её тоже был из Таргариенов! Вот так-то! В следующий раз, когда надумаешь хвалиться своими королями Востока, вспомни об этом… — Торстен чуть сбавил накал, но гордо поднятую голову не опустил. — Силдж рассказывала, а ей её бабка рассказывала, а та узнала от своей бабки, что наездница вместе с драконом пряталась в Лунных горах от гнева королевы Рейниры, хотя была совершенно бесстрашной. Но она боялась за своё дитя, что прижила от Деймона. Сын вождя Раскрашенных Псов спас их, помог, ага… а потом полюбил её. Он был отважный воин, и когда ушёл из племени к ней, за ним ушли и другие воины, и так появилось племя Обгорелых. Не забывай об этом, когда уйдёшь отсюда в свою Долину. Не вздумай задирать нос перед моей сестрой, и не позволяй другим унижать её! В ней течёт драконья кровь!

— Да я бы и так не дал её в обиду… без всяких драконов… — сказал Роберт.

— Ну, теперь у тебя есть ещё одна причина. Я приду за тобой, Роберт, сын Джона, и сверну тебе шею, если узнаю, что ты обижаешь Грай. — Губы Торстена растянулись в холодной усмешке. — У нас не принято говорить о чувствах… но раз такое дело… Грай моя сестра, и я люблю её. Хоть она и Обгорелая, но не такая сильная, как Шела или Эша. Она никогда не могла постоять за себя… и я как представлю, что кто-нибудь из ваших надутых лордов со своей сраной андальской кровью будет смотреть на неё свысока, то…