Сокровища и реликвии Британской короны

Когда в 1685 году герцог Йоркский сменил на троне своего брата и стал королём Иаковом II, он переехал в главную королевскую резиденцию, дворец Уайтхолл. Сент-Джеймс же перешёл к его второй супруге, Марии Моденской. Очаровательная Мария, единственная дочь Альфонсо IV д’Эсте, герцога Моденского, была младше своего супруга на двадцать пять лет, но брак оказался весьма удачным. За исключением одного — Мария была католичкой, как и две её предшественницы — королева-француженка Генриэтта-Мария, супруга Карла I, и королева-португалка Катерина Браганца, супруга Карла II. Сам король Иаков тоже был католиком, и политическое напряжение в стране, в частности, межу католиками и протестантами, нарастало.

Летом 1688 года во дворце Сент-Джеймс после пятнадцати лет брака в королевской семье наконец появился на свет наследник, причём наследник-католик — это стало последней каплей. Стране не нужен был следующий король-католик, и разразившаяся Славная Революция заставила короля Иакова вместе с семьёй покинуть не только дворец Сент-Джеймс, но и страну.

Новые король и королева, Вильгельм III и дочь Иакова, Мария II, не захотели жить в Сент-Джеймсе, навещая его только время от времени, и в 1695 году, после смерти Марии, Вильгельм отдал дворец её младшей сестре Анне. Анна была единственной наследницей бездетной королевской пары, так что старый дворец как следует привели в порядок. А всего несколько лет спустя, в 1698 году, сгорел Уайтхолл, так что главную королевскую резиденцию перенесли в Сент-Джеймс.

Когда после смерти своего зятя Анна стала королевой, она осталась в Сент-Джеймсе. Теперь дворец пришлось дополнить новым крылом, в котором находились покои правящей королевы, в том числе тронным залом и залом для официальных приёмов (они сохранились и до наших дней). Именно в годы правления королевы Анны Сент-Джеймс стал не просто одним из королевских дворцов, как было ранее, — он стал самым главным дворцом, и блестящий английский двор собирался именно там.

Вот как, по воспоминаниям современников, выглядел съезд придворных перед очередным приёмом во дворце: «Погода соответствовала праздничному настроению. Небо было чистым и солнечным, воздух наполняли свежесть и ароматы весны. Со двора дворца доносились военные марши, и пока гвардейцы занимали свои места на Сент-Джеймс-стрит, слышались их тяжёлые шаги, позвякивала амуниция.

За час до полудня терпение тех, кто заранее занял свой места, было вознаграждено, и придворные начали прибывать — поначалу поодиночке, затем целыми группами. Наука расчищать дорогу кнутом была тогда не столь хорошо известна, как в наши дни, а, возможно, роскошными и удобными, хотя и несколько громоздкими экипажами, которые были тогда в моде, было не так легко управлять. Как бы там ни было, между кучерами вспыхивали ссоры, то и дело звучала ругань. Экипажи наводнили даже дорогу для пешеходов, и кучера оттесняли толпу, не заботясь о рёбрах и ногах тех, кто не уступал им дорогу. Конечно же, последовала неразбериха. Однако, хотя людям в толпе, которых стискивали и толкали, было неудобно, всё равно царили радость и хорошее настроение.

Вскоре поток гостей увеличился, и кареты, коляски, седаны четырьмя ровными рядами устремились к дворцу. Занавески в экипажах в большинстве своём были раздвинуты, и внимание зрителей сосредоточилось на сидящих там ослепительных красавицах в кружевах и драгоценностях, на щёголях в роскошных костюмах, на важных судьях и их преподобиях в соответствующем облачении, на представителях армии и флота в полном обмундировании, иностранных послах и всех тех, кто только бывает при дворе. Экипажи большинства из них были новыми и чрезвычайно пышными, так же как и ливреи стоящих на запятках слуг.

Одежда тех, кто сидел в экипажах, была самых разных цветов, из богатых тканей, и это добавляло красок и блеска общей картине. Там были шёлк и бархат всех оттенков радуги, всевозможные парики, от изысканных „Ramillies“, которые только что вошли в моду, до изящных ниспадающих „French Сатрапе“. Не было недостатка и в шляпах с перьями, кружевных галстуках и манжетах, бриллиантах, табакерках, пряжках, тростях и прочих приметах щегольства».