Итак, нынче «Стокгольмским синдромом» называют необъяснимую симпатию заложника к террористу, для которой нет никаких оснований, когда заложники выступают на стороне своих мучителей. И порой мне кажется, что наше население испытывает схожий синдром к нашим политикам…
Да, я отморозок!
I
Когда самолет приземлился на аэродроме заполярного городка Кируна (Kiruna) и пассажирам объявили «с вещами на выход», обнаружилось прискорбное обстоятельство: моя теплая шапка вывалилась где-то из рукава в аэропорту Стокгольма. В Киеве, откуда мы изначально вылетали, было –12 °С, в Стокгольме –2 °С, в шведском Заполярье «интернеты» предрекали –45 °С, так что потеря шапки весьма меня раздосадовала.
Все бы ничего, и утром в ICEHOTEL, куда мы направлялись, можно будет купить прикольную лапландскую шапку «четыре ветра», но до местечка Юккасъярви (Jukkasjärvi) надо было еще 14 км на собаках добираться по тундре. А без теплого головного убора это, так сказать, не климатило.
Однако опасения оказались напрасны. Шведская Лапландия по климату гораздо мягче финской и тем более русской. Эта страна и ее население – саамы, или лопари, поделены между четырьмя государствами: Норвегией, Швецией, Финляндией и Россией (Кольский полуостров). Благодаря теплому течению Гольфстрим в аэропорту Кируны было всего –5 °С. Теплее, чем в Киеве!
Саамские лайки, или хаски, несмотря на некоторое внешнее сходство с волками, очень дружелюбные, и у них глаза голубого цвета, как у человека. В наши нарты было попарно впряжено 12 этих чудных созданий, которые тысячелетиями помогали выживать человеку в непростых условиях Заполярья.
Сафари в настоящей саамской собачьей упряжке, которой саамка с внешностью Греты Гарбо традиционно управляла, стоя сзади, – достойно небольшого отступления. Пассажиры садятся на устланные оленьими шкурами нарты, как дети в санки, которых папа везет в детский сад, – друг за другом. Ногами мне пришлось упираться в чемодан и кейс с ноутбуком. Каюр, так называют «собачьего кучера», их поместила в мешок и приторочила к нартам.