Сокровища святых

Пока человек находится на вершине благополучия, предпочитает заявлять о том, что так будет всегда. Но ведь он уже обречен на гибель: привычка, порожденная беззаботностью, лишила его жизненных сил. Стоит только чуть измениться условиям, его общественному положению, — им овладевает уныние. Некогда знатный и богатый — он оказывается беспомощнее калеки.

Беззаботность святого бесконечна и всегда скрыта в облаках Промысла Господня. Святой, как дитя со своим отцом, беседует с Богом. И порой ему нечего даже просить. Ведь святой верует, что Господь, ведающий и прошлое, и настоящее, и будущее, подает ему именно то, что нужно, с избытком, не скупясь и не отягощая. Любое лишнее, любая утрата с точки зрения обычного человека для святого только приобретение. Обычному человеку трудно представить, как утрата может обернуться приобретением: ведь у него нет того опыта, которым располагают святые. Может быть, это чувство, чувство радости от утраты, или, по-церковнославянски умиления, можно сравнить с ощущением свободы от неких уз, с чувством окончания некоего труда.

10. Пещь преподобного Феодосия

Святого Феодосия Киево-Печерского

, жившего в XI столетии, сравнивают со святым Пахомием Великим. Один в Палестине, а другой на Руси на четыреста с лишним лет позднее — совершали одно и то же служение. Оба были строгими аскетами, оба отличались благодушным отношением к людям и оба стали основателями нового типа обителей. Если Антоний Великий и Антоний Киево-Печерский научили людей пути отшельника, то

Феодосий Киево-Печерский и Пахомий Великий показали путь общежития для аскетов ради спасения души. Обители, устроенные этими святыми, более напоминали сообщества ангелов. Живя на Земле, осваивая простые и тяжелые труды, подчас изнемогая от испытаний, физических и духовных, эти люди смогли придать самым грубым проявлениям жизни — нищете, одиночеству — неповторимое изящество. Они создали уникальную культуру, над которой не властно время. Ведь все созданные ими вещи покоятся на ладони Господа, Которому они служили.

Дальние и Ближние Пещеры, устроенные святыми Антонием и Феодосием, сохранились до сего дня. Множество паломников XXI столетия могут посетить эти пещеры для молитвы. Кажется, что обычному человеку не по силам было создать эти ходы и углубления с помощью скудных средств, которыми располагали древние отшельники. Есть предание о том, как в святой день Воскресения Христова, на Пасху, один диакон вошел для каждения в пещерную усыпальницу и приветствовал усопших: «Христос воскресе, отцы!»

И сто двадцать усопших единогласно ответили ему: «Воистину воскресе!» Вырубленные в скалах пещеры являются и свидетелями вечной жизни их создателей.

Сведений о жизни в отрочестве святого Пахомия Великого не так уж много. Зато летописец сохранил замечательные фрагменты из жизни святого Феодосия Киево-Печерского, когда он был еще подростком. Это повествование о его побегах из материнского дома, о печении просфор и о его отношениях с матерью. В нем раскрывается космос. В величественном и одновременно ужасающем образе матери можно увидеть изображение смерти. Но можно увидеть также и изображение всего распорядка земной жизни, от которого уходит святой. Замечательно то, что, покоряясь власти матери, Феодосий все же не признает ее абсолютной.

Святой уносит из детства в зрелость все свои лучшие качества без повреждения. Но со временем они развиваются и разрастаются как благородное садовое дерево. Горячий нрав может преобразиться в любвеобильность, благодушие и милосердие. Но может раскрыться верностью Богу и мученичеством.

Юный Феодосий имел нрав горячий и упорный, даже упрямый. Видимо, он унаследовал его от матери. Семья, в которой он родился, была благочестивой, уважаемой и знатной. Феодосий родился в городе Василькове. Когда мальчик подрос, семья переехала в Курск. Когда Феодосию было тринадцать лет, умер его отец. Мать Феодосия, овдовев, стала сама заниматься ведением торговли и хозяйства. В этих занятиях раскрылись ее недюжинные способности. Она вела дела лучше мужчины. Это была женщина строгая и властная. Она привыкла, чтобы ей покорялись. Больше всего она любила своего старшего сына, первенца. У Феодосия был младший брат.