Сокровища Траникоса

— Что же, Стром захотел разом все яблоки вашего урожая? Как бы теперь у него не разболелся живот! — и не дожидаясь ответа, совершенно другим тоном добавил: — Слово чести, граф, мои разбойники будут вести себя пристойно. Весьма вам благодарен за предложенное угощение.

Поклонившись в последний раз, Черный Зароно удалился.

— Немедленно заняться починкой ворот и выставить усиленную охрану, — распорядился Валенсо. — У этого негодяя чести не больше, чем у портовой шлюхи.

— Мне известно другое, ваша светлость, — негромко оборонил Гальборо, глядя в спину уходящему к шлюпке капитану.

— Да? — резко обернулся к нему граф. — Что именно?

— Он действительно человек чести. Он хитер, жесток и опасен, но еще никто не мог обвинить его в том, что он нарушил данное слово. В его команде нет случайных людей, он набирал их годами. И все они готовы перегрызть глотку самому Нергалу за своего капитана.

— Вы думаете, Гальборо, он сказал правду?

— Нет, ваша светлость, — уверенно ответил бывший пират. — Конечно, он здесь не за водой и мясом. Да и штормов не было уже две луны. Но раз он обещал порядок, так и будет. Скорее всего, вечером он придет к вам и тогда скажет, что ему здесь понадобилось в действительности.

— Посмотрим, — бросил граф и ушел в дом.

Тем временем матросы высаживались на берег. Ни один из них даже не глянул в сторону форта. С потоком цветистых благодарностей приняли они три корзины фруктов и двух быков из стада Корвелы и принялись разбивать лагерь. Шлюпка еще совершила несколько рейдов, отвозя на галеру бочки с пресной водой из источника на краю леса, затем успокоенно ткнулась в песок. Полторы сотни человек ставили шатры, разводили костры, откупоривали бочки с вином и разделывали мясо. Валенсо позволил им разобрать на дрова то, что осталось от лодочного сарая — ни на что иное он уже не годился — но когда он увидел, что матросы направляются к лесу с топорами, граф счел своим долгом подойти и предупредить Зароно:

— Отзовите своих людей, дель Торрес. Я не просто так предложил вам мясо. Не заходите в лес больше чем на десять шагов, не рубите деревьев, особенно дуба и остролиста. Вон там над обрывом в сосняке достаточно сухостоя, не поленитесь сходить туда.

— Пикты? — полуутвердительно спросил капитан. — И как близко?

— За каждым кустом, — усмехнулся Валенсо. — Я уверен, что сейчас за нами наблюдают двое или трое. Я достаточно изучил их обычаи, чтобы поддерживать мир. Сделайте, как я сказал, иначе утром окажетесь с перерезанными горлами все до единого.

— Благодарю за предупреждение, благородный дом, — несколько хрипло ответил Зароно и быстрым шагом ушел распорядиться.

К вечеру с моря пополз на берег туман, мглистая дымка заволокла костры лагеря и огни форта. Каждый лист копил морось, воздух был влажен и холоден. Матросы Зароно, разомлевшие от вина и обильной еды, что-то негромко пели у огня. Их капитан тем временем отправился в форт с визитом и волей-неволей был приглашен на ужин.

Удовлетворенный скромным поведением матросов, граф разговаривал с гостем куда приветливее, чем утром. Зароно восседал на почетном месте, по левую руку от хозяина, сидевшего во главе стола. Прямо напротив капитана оказалась Белеза, и весь ужин он буквально пожирал ее глазами. Она не знала, радоваться этому или сердиться: с одной стороны, она совершенно отвыкла от общества высокородных кавалеров и была рада гостю, с другой — Зароно дель Торрес был красив и, несомненно, избалован женским вниманием. Его взгляд говорил девушке, что она не потеряла ни грана своей привлекательности, но было в нем нечто такое, что заставляло ее краснеть и опускать глаза.

— Ваше здоровье, прекрасная домья. — Гость осушил бокал, и слуга тотчас наполнил его вновь. — Великолепное вино. И великолепный зал. Я просто поражен, дом Валенсо. Как вам удалось воссоздать в этой глуши уголок королевского дворца?

— Мои люди трудились день и ночь, — не без гордости ответил граф. — Но многое я привез из своего дома в Кордаве — я ведь знал, что меня ждет.

Снаружи Главный Дом выглядел как все постройки дома: цельные отесанные бревна, кровля из самодельной черепицы. Но личные покои графа и Белезы, а также Большой Зал, где проводились все праздники, от свадьбы до Урожайного полнолуния, были отделаны со всею возможной роскошью. С резных балок потолка свешивались стосвечные люстры цветного аргосского стекла, в закрытые тяжелыми ставнями окна вставлены витражи в свинцовых переплетах. Огромный камин был обшит панелями резного черного дерева, прекрасные мильфлоры аквилонской работы со сценами охоты и балов висели по стенам. Дубовый стол, тянувшийся на всю длину зала, украшали семисвечия черненого серебра. Весь зал опоясывала поверху маленькая галерея, балюстрада ее была сделана из перил и балюстрады капитанского мостика галеры, привезшей сюда изгнанников.

— Я рад, что мои странствия, даже, можно сказать, моя охота завершилась наконец удачей именно здесь, — продолжал Зароно и при этом так посмотрел на племянницу хозяина, что она густо покраснела. Но граф понял его правильно.