Сокровища Валькирии. Книга 1

– Это сердце выдержит! Посмотрите на кардиограмму! Русинов взял ленту кардиограммы и вспомнил Авегу в день солнечного затмения…

– Интересно, – проронил он, разглядывая линии самописца, хотя в кардиологии разбирался очень слабо. – А в историю болезни можно заглянуть?

– Историю болезни? – Она как-то легкомысленно пожала плечами. – Это же частная практика, индивидуальный подход…

– Мы никаких историй не ведем, – пришел на выручку пчеловод. – Главное, на ноги человека поставить. Ну, пошли обедать!

Русинов и не надеялся, что в этой «лечебнице» можно увидеть какую-нибудь бумагу, кроме кардиограммы. И по тому, как «лекари» смутились, стало ясно, что «пермяка» никогда бы не положили в больницу: скорее всего, у него, как и у Авеги, не было никаких документов. Но даже если бы они были, его бы все равно не показали посторонним врачам, чужим людям. «Мелиоратор» – человек на нелегальном положении и как бы для окружающего мира не существует. Стоило ему появиться тут, как вокруг него завертелась вся жизнь – пришел на ночную встречу еще один «несуществующий» – Виталий Раздрогин, откуда-то привезли профессионального врача. А Петр Григорьевич с утра знал, что доставят «пермяка», и готовил ему чан. Этот слепой «пермяк» откуда-то вышел, причем довольно неожиданно для тех, кто сейчас обихаживал и пользовал его. Пчеловод, Ольга и даже Раздрогин были всего лишь подручными, своеобразной обслугой; главное же лицо – он, явившийся из ниоткуда…

Неужели это еще один член экспедиции Пилицина, пропавшей в двадцать третьем году? Ведь указывал же экстрасенс Гипербореец на фотографии, кто жив, а кто нет!

И если Ольга – совсем молодая женщина и молодой врач – так ловко управляется с необычным методом лечения, значит, лечит уже не первый раз и знает, что лечит и кого.

После обеда Петр Григорьевич сразу же побежал к чану, чтобы подменить дежурившую возле «пермяка» Ольгу. Русинов нарочно ел медленно и задержался за столом. Она вошла в избу – уже без халата, в джинсах и легкой кофточке, гибкая и подвижная, привычно скользнула между резных столбов к столу, где стоял ее обед, заботливо приготовленный хозяином пасеки. Чувствовалось, что она тут не первый раз и ей все знакомо. Пища, как и вчера, оказалась пресной, и Ольга, не пробуя, посолила и салат из огурцов, и наваристый, томленный в печи борщ.

– Приятного аппетита! – сказала она весело и принялась за еду.

– Вам тоже, – откликнулся Русинов и поймал себя на мысли, что любуется ею.

– Кстати, а как зовут вашего больного?

– Дядя Коля, – просто ответила она.

– А по отчеству? Неудобно как-то… дядя Коля!

– Не знаю! – засмеялась Ольга. – Я его с детства помню. Дядя Коля, и все… Он с моим отцом дружил.

– Вы отсюда родом! – удивился Русинов. – Из какого же села?

– Конечно! – призналась она и охотно объяснила: – А родилась знаете где? Название скажу вам, упадете! Гадья! Слыхали?

– Слыхал. Это на Колве?

– Да… Зато места у нас там! И река такая красивая!

– И название хорошее, – продолжил Русинов.

– Ну уж!..

– Знаете, как переводится?

– Змеиное место! – простодушно сказала она. – Там у нас змеи! Выползут и на камнях греются.

– Ничего подобного! Гадья значит «глубокая, бурная, стремительная», – пояснил Русинов.

– Не может быть! – не поверила она. – У нас все говорят – змеиная… Хотя река у нас там в самом деле бурная.

– Не верите – спросите у дяди Коли, – посоветовал Русинов. – Он должен знать.

– Нет, он приезжий, – сообщила Ольга. – Навряд ли…

– А как ваше имя переводится, знаете?

– Ольга? – задумалась она. – Ну, наверное, «святая». Русинов откровенно рассмеялся и тронул ее длинную сухую ладонь.

– Святая – это хорошо! Но если точно, то у вас подходящее имя. «Бродящий хмельной напиток»!

– Первый раз слышу! – изумилась она. – Это с какого же языка? Со шведского? Или норвежского?

– Нет, с русского.

– Как интересно! Ну-ка, объясните! – потребовала она.

– Все просто: «ол» – «хмельной напиток из ячменя». «га» – «движение», – с удовольствием сказал он, чувствуя как Ольга заражается разгадыванием языка.

– А Гадья?

– «Га» – вы уже знаете, – спокойно объяснил он. – А «дья» – «бурный, взбешенный». «Дьявол» буквально переводится как бешеный бык.

Ольга неожиданно хитровато прищурилась и спросила:

– Откуда вам все это известно? Вы же – врач-психиатр? Или это шутка?

– Не шутка, – признался Русинов. – Я однажды увлекся языком и окончил МГУ. Правда, заочно, филологический. А попутно еще выучил четыре языка, – уже похвастался он.

– Кто же вы на самом деле?

– Пенсионер! – засмеялся он. – Вольный человек. Приехал рыбу ловить. Петр Григорьевич, кстати, тоже не только пчеловод.

– Это Петр Григорьевич! – с уважением произнесла Ольга. – А как вам удалось так рано оказаться в пенсионерах?

– Я служил, – нехотя сказал он. – Полковник в отставке…

– Еще и полковник? – усмехнулась она, и Русинов ощутил недоверие. – Не скажешь, глядя на вас…

– Но ведь я полковник медицинской службы, – поправился Русинов и понял, что отпугнул ее. Возникший было интерес мгновенно угас, и Ольга, торопливо прибравшись на столе, заспешила к больному: пора было снимать его с «голгофы».