Сокровище Чингисхана

Завоевав таким образом доверие незнакомцев, аборигены замахали руками в сторону джунглей, приглашая их идти за ними. Тимур и его воины, не желавшие отдаляться от корабля, не­охотно последовали за островитянами и через пару миль труд­ного пути, проходившего по склонам гор, через густые зарос­ли, вышли на небольшую поляну. В центре ее находился ого­роженный загон, где рядом со свиньями возились дети, по пе­риметру загона стояло десятка три крытых соломой хижин. Поодаль, на самом краю поляны, виднелась хижина больше других, с высокой крышей. Здесь жил вождь маленького пле­мени, в котором Тимур не без удивления узнал уже знакомого ему седого длинноволосого старика.

Пока готовились праздничные кушанья, жители деревни с изумлением рассматривали гостей; когда же еда была готова, их с большим почетом пригласили к трапезе. Корабль, оружие, одежда незнакомцев свидетельствовали о великом знании, их встретили с радостью, втайне надеясь на их помощь в возможных конфликтах с соседними племенами. Сами же воины, ко­рейцы и китайцы, были счастливы уже тем, что избежали гибе­ли в море и голодной смерти. Островитяне предлагали им пищу, кров, женщин, и воины принимали все с громадным удоволь­ствием. Лишь Тимур проявлял сдержанность, считая подобное гостеприимство несколько странным, и, пока его воины, впер­вые за много недель наслаждались едой и покоем, он, сидя ря­дом с вождем, молча жевал жареную рыбу, поглядывал по сторонам и мысленно задавался вопросом: «Доведется ли мне ког­да-нибудь снова увидеть родную Монголию?»

Маленький отряд Тимура обосновался в деревне и в после­дующие несколько недель вполне свыкся с местным укладом. Сам Тимур поначалу селиться в деревне не хотел. Каждый ве­чер он возвращался на начинавший гнить корабль и спал там. Только когда побитые штормами борта судна начали разваливаться, он хоть и без большого желания, но перебрался к своим воинам.

В первое время он часто думал о жене и четверых своих де­тях, но когда корабль осел и развалился на части, Тимур оста­вил всякую надежду на возвращение. Воины его с радостью приняли новые условия жизни в тропиках, не сравнимые с уны­лой и опасной долей солдата китайской или монгольской ар­мии. Тимур, ставший воином еще мальчишкой, получивший в сражениях не одну рану, считал подобное отношение недопус­тимым. В душе он оставался верным слугой своего хана и счи­тал своим долгом при первой возможности вернуться к нему на службу. Но корабля не было, останки его лежали на дне бухты, а с ним исчезла и последняя надежда вернуться домой. С горь­ким сердцем Тимур уступил обстоятельствам, смирившись с горьким существованием отшельника на большом, затерянном в океане острове.

Текли годы, мало-помалу смягчая суровую натуру бывало­го воина. Постепенно он и его люди выучили мелодичный язык аборигенов, и суровый Тимур с удовольствием делился расска­зами о своих приключениях с местным вождем. Маху, как его звали, в свою очередь, поведал монголу о том, как его предки, совершив несколько поколений назад сказочное по масштабам путешествие, приплыли сюда с другого берега громадного моря на гигантских кораблях. Остров пришелся им по душе роко­том, идущим изнутри гор, и клубами дыма, выходящими из их вершин. Посчитав это добрыми знаками богов, они поселились здесь. С тех пор милость богов не иссякала — климат острова оказался благодатным, земля его в изобилии давала фрукты, а море — рыбу и моллюсков. На острове не было недостатка в ручьях и речках с питьевой водой.

Тимур посмеивался в душе над стариком, считая его леген­ды пустыми россказнями. «Как, — думал он, — эти примитив­ные люди могут совершать далекие морские путешествия в сво­их убогих каноэ?

—  Хотел бы я увидеть хотя бы один ваш гигантский ко­рабль, — однажды сказал он вождю с усмешкой.

—  Я покажу тебе корабль моих предков, — гордо ответил тот, раздраженный недоверием Тимура. — Ты его увидишь и сам во всем убедишься.

Тимура удивила серьезность в голосе Маху, и он тут же пой­мал его на слове. На следующее утро они отправились в путь. Через два дня, когда Тимур уже начал сожалеть о своем любо­пытстве, перед ними внезапно открылся небольшой кусок пес­чаного берега. Ноги Тимура начали увязать в песке, он остановился. Вождь тем временем молча вытянул руку и показал в дальний конец берега.

В первый момент Тимур ничего не понял. Пристально вгля­дываясь в кромку моря, он видел только два громадных бревна, лежавших перпендикулярно берегу. Ничего больше он не за­метил — песок был пуст. Однако, приглядевшись, он догадался, что это не просто бревна, а опоры для огромного плота, лежав­шего неподалеку и почти целиком засыпанного песком.