Сокровище любви

"Дела здесь принимают опасный оборот, - писал Филипп своему брату. Каждый день до меня доходят слухи о зверских расправах, учиненных над моими друзьями на соседних плантациях. Мужчин не просто убивают, но предварительно истязают, подвергают всяческим пыткам, а женщин насилуют и вдобавок еще заставляют трудиться как рабынь на плантациях, которыми теперь управляют сами черные.

Мы строим различные планы побега, но что бы мы ни придумали, от всего приходится в конце концов отказываться, все это невыполнимо и только привлечет к нам ненужное внимание, ускорит свершение приговора; правда, день этот и так неотвратимо приближается".

После этого шла та фраза, которая так взволновала Андре, что он без конца ее перечитывал:

"Я могу довериться только матери-земле, ну и, конечно, уповать на Господа Бога, его заступничество и покровительство".

Андре показал письмо Керку.

- Мне кажется, это намек моему отцу, что деньги дяди зарыты в землю где-то неподалеку от церкви.

- Возможно, так оно и есть, - согласился Хорнер. - Так поступали со своими деньгами и ценностями все плантаторы. Дессалин прекрасно знал об этом; он или пытал их до тех пор, пока они не признавались, где спрятали свои сокровища, или обыскивал каждый клочок земли так тщательно, что вряд ли что-нибудь могло ускользнуть от его глаз; он награбил таким образом кучу всякого добра. - Он помолчал немного, потом добавил:

- Когда диктатор уходил из Жереми, его сопровождал караван из двадцати пяти мулов, нагруженных серебром и другими драгоценностями. Но я слышал, все это не идет ни в какое сравнение с тем, что ему досталось в О'Кайе, причем большую часть добычи они откопали на плантациях.

- И все-таки стоит попробовать, - не уступал Андре. - Как бы там ни было, а я всегда был и остаюсь оптимистом.

- Оптимистом, который погибнет, - Керк щелкнул пальцами, - как погибли уже тысячи его соотечественников. - Потом он улыбнулся:

- Одно счастье - ты совсем не похож на француза. Ты слишком большой.

- Ты забыл, что моя мама англичанка, - сказал Андре.

Без сомнения, подумал Керк, именно матери, графине де Вийяре, его друг обязан прекрасным сложением и присущей мужчинам ее рода физической мощью.

От отца Андре достались темные волосы и карие глаза, но ростом и статью он пошел явно в мать и ее семью.

Широкие плечи Андре, узкие бедра и вся его атлетическая фигура были точным слепком с тех стройных и изящных Буков, которые окружали принца Уэльского в Лондоне.

Андре обладал также недюжинной физической силой, но вряд ли она поможет ему, с горечью подумал Керк, если он посмеет сунуться на Гаити со своей белой кожей.

Американец снова выглянул в иллюминатор:

- Если повезет, - заметил он, - мой друг Жак Дежан сам поднимется на борт, когда увидит, что наш корабль вошел в гавань. Он ждет меня, - по крайней мере, я надеюсь, что ждет, - уже целых два месяца.

- У тебя по всему свету друзья, - засмеялся Андре.

- Когда у человека такая работа, он не может обойтись без друзей, заметил Хорнер.

- Ну ясно, ты имеешь в виду шпионов, которые должны все для тебя разнюхивать, - усмехнулся Андре. - Во всяком случае, меня не волнует ни кто твои друзья, ни чем они занимаются, лишь бы они могли мне помочь.

- Ты ужасный эгоист! - улыбнулся Керк. Он подумал, как это в самом деле характерно для его друга - сосредоточиться на чем-то одном и, не обращая внимания ни на что окружающее, ни на какие препятствия, идти к намеченной цели.

Керк вышел из каюты, оставив Андре одного. Любой, кто хорошо знал графа де Вийяре, сразу понял бы по выражению его лица, что он полон решимости и готов невзирая ни на что упорно добиваться своего.

Он уже выдержал отчаянные мольбы своей матери, по дороге без конца спорил с Керком, отвергая все его доводы, что не мешало ему реально смотреть на вещи и сознавать, какими опасностями грозит это предприятие.

Конечно, восстание черных рабов на Гаити, пожар в городке Ле-Кап, где пытался высадиться генерал Леклерк, смерть самого Леклерка от желтой лихорадки, а также война, вновь вспыхнувшая между Францией и Британией, - все это имело трагические последствия для Франции и французов.

Однако, судя по тому, что слышал Андре об обращении французских плантаторов со своими рабами, восстание было неизбежно, раньше или позже следовало ожидать, что рабы поднимут мятеж.

К тому же неграм повезло - во главе восставших встали два исключительно талантливых руководителя и военачальника - Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф.

Каким бы зверем, дикарем и садистом ни был Дессалин, он был в то же время храбрым, опытным и искусным воином. Кристоф, более мягкий по характеру и действовавший повинуясь скорее рассудку, чем темным инстинктам, старался защитить - и не без успеха - жизнь тех французов, которые по-человечески обращались с неграми, а также тех, - в основном это были священники и врачи, кто работал на острове, помогая как белым, так и черным.