Соль этого лета

Его пальцы скользят по моему затылку. Я плавлюсь от мурашек и близости. И одновременно от стыда, и горечи, что как-то это всё надо зафиналить.

— Сейчас вернусь…

В коридоре голоса.

— Нет! Стой! — хватаю за руку.

Поднимает моë лицо за подбородок, заглядывая в глаза.

— Пожалуйста… — шепчу я, умоляюще складывая руки.

— Окей, — спокойно, чуть заторможенно моргает мне.

Но я чувствую, как его изнутри распирает и бомбит, что я не готова делать эту ночь достоянием общественности. Но я не готова.

Отпускает меня, идет к двери. Там Бес, я слышу его голос…

Прижимаю ладонь к виску. Ну что теперь сделаешь с этим?! Тарханов не управляемый, к сожалению. Я не могу ему указывать.

Марат выходит.

— О… — удивлённый голос Бессо. — Тарханов? А ты чего здесь?..

— Зарядное занëс, — уверенно.

— Мм.

Начинают говорить о чём-то другом. А у меня пульс бьётся во всех местах. Я, роняя всë из рук, натягиваю на себя трусики, футболку.

Бессо стучит.

— Можно?

— Да… — хриплю я.

Заглядывает.

И мне кажется наша смятая постель — это просто невозможно не догадаться. Да и слышимость здесь… И пахнет в комнате насыщенно сексом и Тархановым!

Бросаю на себя взгляд в зеркало. Лицо полыхает.

— Всë нормально?

Бодро киваю.

— Алёнка, живот… — морщится он, прижимая ладонь ниже пупка. — Дай обезболы какие-нибудь.

— А… Сейчас!

Выдвигаю ящик со стола. Дёргаю на нервах слишком сильно. Он вылетает и с грохотом падает. Отскакиваю.

— Тошнит? — дрожит мой голос.

— Вроде, нет.

— Давно болит?

— Вот, с утра.

Присаживаюсь, поднимая нужные таблетки.

— Но-шпа. Если не пройдёт, на УЗИ поедешь.

Уже когда уходит, с чувством вины присаживаюсь на стул. Надо было выяснить отчего болит. А не вот это всë…

Ложусь горящей щекой на прохладный стол.

Мамочка… Что теперь будет?

Дотягиваюсь до телефона. Там гора сообщений от Рустама. Откуда он взял мой номер?

Не читаю… Не хочу.

Во мне сейчас такие эмоции… Там только Тарханов! И сейчас, когда все оставили меня в покое, я закрываю глаза, позволяю себе их переваривать.

Каждый поцелуй…

Каждое прикосновение…

Взгляд…

Слово…

И отнимающие волю, его властные движения вглубь меня!

Нельзя это развивать. Как тогда жить дальше без этого?

Короткий стук в открытое окно. Поднимаю раскалывающуюся голову. Кружка с кофе…

Делая глоток смотрю, отодвигая штору. Кошмар мой вместе с самбистами бежит по дорожке. Впереди всех. В голове крутится корм для моих бабочек — такое открытое и искреннее: «Я люблю тебя»…

— Ммм… Котёнок мой.

Глава 19. Соскучился

В бассейне в обед — час-пик. Народ отмокает после изнурительных утренних тренировок.

Сил нет даже попрыгать с борта. Просто лежу звездой на воде.

— Алёна Максимовна! — доноситься до меня мужской голос.

Поднимаюсь, забывая про усталость, ищу её взглядом. Сидя на бортике, опустила ноги в воду.

— Давайте, я Вас плавать научу? — подплывает к ней один из дзюдоистов, складывает локти на ботик.

Его локоть прямо рядом с её бедром. Меня передергивает.

— Я умею, Миша.

— Может, Вы меня, тогда, научите? — флиртуя. — А то я пока на Вас любовался, разучился.

Я тебя, сейчас, блять, тонуть научу и разговаривать разучу.

Срываюсь с места в их сторону.

Алëна, бросив на меня строгий взгляд, чуть заметно отрицательно качает головой.

Торможу, словно врезаясь в стену. Нормально… Это я что — молчать должен?!

Сцепляемся с Аленой упрямыми взглядами. Ещё раз качает мне отрицательно головой, хмуря брови.

— Вы, Миша, к девушкам нашим обратитесь, думаю, они с удовольствием…

Вытаскивает ступни из воды, уходит.

— Вода в бассе сейчас закипит, смотри, — стебутся за спиной Ромка с Яшей. — Тарханов, ты чо?

— Ничо, — цежу я.

— Да, перестань, сама она прекрасно с отшиванием справляется, — тихо бросает мне Яшин.

Это так, да. Но, если у неë есть я, то достаточно это просто показать, чтобы все остальные откололись. Это же логично? Но она не хочет. От этого внутренности сжимаются в комок. Как перед боем, где практически нет шансов. С соперником заведомо гораздо сильнее. Но и на таких боях я всегда выдавал максимум. Поэтому не сдуюсь и сейчас.

Меня разрывает от противоречивых эмоций. Я даже не хочу проговаривать их себе. Всë понятно, в общем-то. До меня начинает доходить мысль, значение которой я раньше не придавал — секс не решает проблем. Действительно — не решает. Все те же проблемы остались.

На обеде еë нет. В кабинете — только Люба.

— А где Алёна Максимовна?

— Вышла, — отрывает взгляд от экрана телефона. — А что — случилось что-то?

— Нет.

Да!

Я крышей еду от неопределённости. Мы вместе или нет?

В комнату к ней — не иду. Мне кажется, это всë усугубит, если я начну бычить, забивая на еë попытки сохранить всë в тайне. И я стараюсь договориться со своими порывами. И не пишу ей тоже поэтому. Пытаюсь сообразить — как нужно себя вести.

Мне не нравится, как ей нужно!

Не хочу я так!

Заваливаюсь отдохнуть на часик. Вырубает. Снится наш секс. Её талия в моих руках, вкус тела, дыхание наше…

«Котëнок мой…». Горло перехватывает, и я как Пизанская башня. Хочу, не могу!

— О, мать твою… — переворачиваюсь, просыпаясь, на живот за мгновение, как срабатывает будильник.

Полдник, потом — спарринги…