Соль этого лета

Мне очень хочется, чтобы Катя ушла. И позвонить Марату.

Но так нельзя.

— Что случилось? Зайди.

Прикрывает за собой дверь.

Кусая губы, присаживается ко мне за стол.

— А у вас Постинор есть?

— Что?! — не сразу доходит до меня.

— Мне очень надо. Я кажется залетела, — поджимает губы.

— Ну, подожди… Что значит — кажется?

— Мы в опасный день накосячили. А теперь меня тошнит.

— Так… — рассеянно роюсь в коробках. Где-то у Любы был. Я видела.

— Держи, — вытаскиваю тест.

Открываю ей дверь в наш туалет.

Глупые неосторожные девочки!

Разве можно так? А эти гаденыши о чем думают?? Сложно резинку натянуть?

И опять Марат в голове, с его охапкой презервативов. Тоже не удосужился воспользоваться.

Хоть лекцию им читай! Да и она ни чем не поможет. Раздолбаи!

А если она беременна?!

Это не первый аборт, с которым я сталкиваюсь, и каждый раз меня выворачивает от этого наизнанку. Но такова реальность, девяносто процентов девочек выбирают спортивную карьеру не моргнув глазом. А у некоторых это чёрным по белому прописано в контракте, если они выходят на спонсорские программы. Никаких беременностей. Никаких детей.

— Ну, что там, Кать?

Выходит поникшая.

— Да??

Опуская глаза, кивает.

— Мне нужен Постинор.

— Катя, ну какой Постинор, если тест уже показывает? — хватаюсь за голову.

— А если две выпить?

— Да хоть три! Это очень опасно. И не гарантирует… Осложнения страшные могут быть.

Ну умная же девка, а такие глупости говорит.

— Ну а что теперь делать, у меня соревнования!

Листаю телефонную книгу. На душе гадко. Ну, а что я могу сделать? Уговаривать её рожать в восемнадцать? Вместо карьеры на которую она пашет с детства, и к которой после родов уже не вернётся?

Я смотрю в её глазах. Там холод. Бесполезно.

— Виновник торжества хоть в курсе?

— Нет, конечно.

— Ясно. Записывай телефон. Это мой гинеколог — Галина Ивановна. Очень хороший гинеколог. Скажи, что от меня, она быстро примет. Расскажешь как есть. Дальше… Сама решай.

Записывает номер.

— Вызывай такси, и поезжай. Но перед тем, как решение принимать, поговори с мамой. И с парнем своим.

Застывает, поджимая губы.

— Так не мой он, Алёна Максимовна. Ваш вроде как.

Телефон вываливается из моих пальцев на стол.

— Вы только Марату не говорите ничего, пожалуйста. Вы же врач. А это наша врачебная тайна, так?

Слепо смотрю вперёд.

— А… Когда вы?.. Ну… — выдавливаю я из себя.

— Да я записывала, что ли? — пожимает плечами. — Когда хотелось, тогда и… Вы же знаете, какой он. Хрен ему откажешь, — зло.

Мне так оглушающая больно, словно из дробовика выстрелили в грудь. И там оголенное, обожжённое, несчастное моё сердце.

Знаю… Прекрасно знаю!

Катя выходит. А мой мир, в котором я посмела быть счастливой, рушится. Вдребезги.

И я, ещё не пережив предыдущую истерику, вдруг с головой ныряю в новую.

Тарханов…

Как ты мог?! Как ты мог таким взглядом смотреть на меня, такие слова говорить, и трахать там кого-то?..

Перед глазами много-много кадров с Тархановым. И Катя все время рядом! То касается, то смеётся его шуткам, флиртует… Фотала его постоянно, в бассейне и когда с парнями дурачился. Как подружка! Меня это дергало. Но мне казалось, я просто глупая и ревнивая. Да и какое имею права ревновать? К тому же он при мне еë не замечал. А когда я отказывала, значит, к Кате бегал?

Здорово…

Удобно так любить. Можно и год безответно и два, и три. Нужду то есть где справить, да?

Во что теперь вообще верить? Кому верить, если эти глаза врали?!

Руки на автомате собирают в коробочку лекарства.

Меня вдруг прорывает от боли в груди. Я начинаю рыдать.

У меня там и так разбито, я только-только начала заживать рядом с ним. А это мыльный пузырь! И он лопнул.

И я плачу взахлёб от того, что мои иллюзии рушатся. Мне становится невыносимо оставаться здесь. С кем-то объясняться за свою истерику.

Закидываю горсть успокоительных, давясь запиваю водой.

Не видя ничего из-за слез, на ощупь вытаскиваю тёмные очки. Надеваю, пряча глаза. Скидываю в сумку телефон, замыкаю чертов кабинет.

Я больше не могу.

Навстречу мне Рома с Иваном, идут с девчонками, смеются, тискают их. А вчера с другими тискались!

Они вдруг сливаются у меня с Маратом. Одна компания же…

И мне от них тоже плохо.

Ваня ловит взглядом моë лицо.

— Алёна… — притормаживает. — Максимовна. Всë хорошо? — мне вслед.

Я просто поднимаю руку, отмахиваясь коротким жестом, не в состоянии выдавить из себя хоть слово. Рыдания бьются в груди.

Я не хочу никого!

Не прикасайтесь ко мне, не трогайте, не говорите со мной!

Я хочу темноту. Тишину. Одиночество.

Я завтра приеду сильная и спокойная. А сегодня я умираю.

На стоянке — Рустам. Сидит в своей тачке курит.

И на фоне того, что ударило меня сейчас. Он вдруг становится таким незначимым, как пустое место.

Я мажу по экрану, пытаясь вызвать такси в приложении.

— Садись, открывает мне дверь. Подвезу.

— Алёна! — окрикивает меня Марат, вылетая из-за корпуса.

Господи, только не он! Не могу не видеть, не слышать.

Решительно сажусь в тачку к Рустаму.

— Мне в центр.

— Ален?! — ошарашенно застывает Марат.

Машина трогается.

Откидываю кресло назад, выключаю телефон, закрываю глаза.

— Музыку включи погромче, пожалуйста.