Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

9 сентября один человек, давно состоявший в фашистской партии и служивший в одной из итальянских дивизий, сообщил мне, что итальянцы не станут больше сопротивляться и готовы вступить в переговоры. Вскоре после этого итальянское командование отдало своим войскам приказ сложить оружие. Генерал Кальви ди Берголо, имевший титул графа, и полковник Монтесемоло, тоже граф, прибыли ко мне под белым флагом. После краткой беседы я поручил завершить переговоры и согласовать детали Вестфалю, не сомневаясь, что он прекрасно справится с этим делом. Я потребовал от итальянской стороны немедленной демобилизации всех видов вооруженных сил и согласился на то, чтобы их солдаты разошлись по домам. Роммель связался со мной по рации и приказал мне отправить всех итальянских военнослужащих в Германию в качестве военнопленных, хотя до этого мне ни разу не приходилось слышать о его назначении моим начальником. Я решил не обращать внимания на упомянутую радиограмму и телеграфировал Гитлеру, что, находясь в безвыходном положении, вынужден настаивать на том, чтобы мне не отдавали приказов, выполнить которые заведомо не представляется возможным.

Я должен был иметь возможность действовать так, как считал нужным. Отмечу, что больше мне подобных указаний не давали. Роммелю, кстати, тоже следовало добиться демобилизации итальянцев на севере и распустить их по домам. Поскольку он этого не сделал, это привело к массовому дезертирству с их стороны, а дезертиры сформировали ядро партизанских отрядов. Причиной того, что мои многократные и вызванные необходимостью просьбы о подкреплении были отвергнуты, стало существование в Италии двоевластия между мной и Роммелем и то, что Гитлер проявлял чуть ли не подобострастную готовность во всем идти навстречу последнему. К сожалению, разоружение итальянцев и складирование в безопасных местах оружия, боеприпасов и военного снаряжения потребовало больше времени и людей, чем я собирался выделить для выполнения этих задач, учитывая тактическую обстановку в районе Салерно. Если бы только в Рим была переброшена хотя бы одна дивизия!

Бои на пляжах Салерно, несмотря на подавляющее превосходство противника в воздухе, его шквальный артиллерийский огонь и немногочисленность наших войск, мы вели с гораздо большим успехом, чем я осмеливался надеяться. Нам улыбнулась удача, когда 11 сентября первые подразделения 29-й панцер-гренадерской дивизии, прибывшие из Калабрии, сумели, несмотря на нехватку горючего, предпринять контратаку на левом фланге. Вскоре к ним присоединились основные силы этого соединения и 26-я танковая дивизия. На правом фланге в контратаку пошли 15-я панцер-гренадерская дивизия и те части и подразделения дивизии «Герман Геринг», которые были готовы двинуться в прорыв следом за машинами 15-й танковой. Брешь в центре была прикрыта, хотя и не слишком надежно, силами 16-й танковой дивизии, первоначально находившейся в резерве, и полком 1-й парашютно-десантной дивизии, которая все еще оставалась в этом районе. Машины 16-й танковой дивизии, которые 11 сентября начали контратаку с хорошими шансами на успех, потеряв темп, увязли в местности, изрытой траншеями, и превратились в легкую мишень для корабельной артиллерии противника; с другой стороны, наши войска на левом фланге, являвшемся зоной ответственности 76-го танкового корпуса, 13 или 14 сентября с успехом провели собственную контратаку – ближе к вечеру мне доложили, что есть надежда на то, что они сбросят противника обратно в море. Мы с Витингофом были настроены гораздо более скептически и, к сожалению, оказались правы. Как легко этот критический период времени, который даже англичане называли «переломной неделей», мог закончиться решительной победой Германии, если бы Гитлер уступил моим весьма скромным требованиям.

По окончании этого исключительно важного периода ситуация практически мало изменилась. Левый фланг группировки наших войск, оборонявшей Салерно, был прикрыт от осторожно продвигавшихся вперед войск Монтгомери арьергардом 76-го танкового корпуса, а также естественными и искусственными препятствиями. Со стороны Апулии серьезной угрозы не было – нам существенно помогло то, что мы, в отличие от британской 8-й армии, не стали распылять свои силы.