Солдат императора

Содержимое желудка вывернуло немного раньше и тоже основательно. Я первый раз в жизни убил человека. Самым приземленным, честным, воспетым мною несколькими строками выше, самым, что ни на есть персональным способом. Со всей личной ответственностью. И ответственность эта меня беспощадно мучает. И будет мучить, наверное, всё отпущенной мне время… Дело в том, что я убил не просто человека. Я убил женщину. Зарезал. Так получилось. Я, можно сказать, вовсе и не виноват, но мне от этого не легче.

Случилось это так.

Мы попали в засаду в деревне, куда шли на постой. Мы — это рота Курта Вассера и рота полусписс[26], которой командовал эльзасский дворянин Марк де ля Ги. Сто семнадцать человек ландскнехтов и шестьдесят пять — легкой конницы.

Эту страшную силу отрядили на разведку.

Чем мы и занимались на протяжении последних трех суток. Только разведкой. Мы никого не грабили, не насиловали женщин, не убивали крестьян, словом, по меркам армии на чужой земле, вели себя очень пристойно. Даже на постое за еду платили. По твердым ценам, которые, правда, устанавливали войсковые интенданты, то есть очень далекие от справедливых.

В основном местные были и этому несказанно рады, так как прекрасно знали, что мы могли бы делать и, что мы могли бы себе позволить. Они хорошо помнили бесконечные походы, прокатывавшиеся по этой измученной земле уже два поколения без перерыва. И хорошо представляли, на что способна наемная солдатня, которой давно не платили жалования, или, которой приказано устрашать население. Или не приказано. Достаточно молчаливого согласия начальства.

В данный момент, вся наша армия дисциплины не нарушала и шла в образцово показательном порядке. Во-первых, и в самых главных, нам регулярно платили звонкой монетой. Никаких долговых расписок. И очень прилично кормили. От этого солдаты охотно подчинялись приказам. А приказы, это во-вторых, были недвусмысленны: никаких грабежей, насилия и мародерства. Мы идем по императорской земле! То есть по нашей земле; и крестьяне эти, и горожане, и дворянчики мелкие — все суть подданные Божьей Милостию Императора Карла V.

А значит, всякое насилие будет караться смертью через повешение или, в самом легком случае, побиванием розгами. Так мы и двигались. Не чиня безобразий, хотя руки у многих чесались. Крестьяне с тревогой слушали, как по улицам сел и деревень шли нескончаемые ряды солдат, распевавших свои весёлые, грозные песни, которым согласно вторили барабаны и флейты.

Uber die Heide wehen die Fahnen,

wehen und wehen von Ort zu Ort.Uber die Heide schal et es weithin,schal et und hallet es fort und fort:Die Landsknecht kommen an,hab' acht du Bauersmann.Landsknechte bringen Tod und Verderben,sengen und brennen die ganze Heid.Wo sie gehaust ist Klagen und Trauer,allerorten Kummer und Leid.

Drum wart auch Hab und Gutvor Landsknechts Ubermut.Fliehet all wenn die Landsknechte kommen,Landsknechte schonen nicht Weib und Kind.Viele schon haben ihr Leben gelassen.Uber die Heide klagt es der Wind,im Land ist grosse Not,im Land herrscht Konig Tod.В небе над пустошью взвились знамёна

Плещут по ветру они тут и тамВ небе над пустошью крики и стоныВетер несет к деревенским домам:«Ландскнехты к вам идут!Крестьянин жди беду!»Ландскнехты приносят смерть и страданьяПалят и жгут, ничего им не жальТам где они, лишь плач и рыданьяВсюду от них только горе-печаль!

Добро скорее скрой!Ландскнехт несёт разбой!Всё убегает завидя ландскнехта,Жён и детей он, злодей не щадит.Многие света уже не увидят,В небе над пустошью ветер скорбит.Земля издала стон,Здесь Смерть взошла на трон![27]

Так или примерно так пели ландскнехты. Но дальше вокальных упражнений дело не шло. Добро и сама жизнь аборигенов оставались нетронутыми.