Солдат Империи

— Сёстры, сегодня у нас особый гость. — Раздался над собравшимися громкий и мощный голос. — В «Ловушке Аларины» настоящий похотливый козёл, убивший трёх наших сестёр, и смерть его станет настоящим путешествием боли. Пять высших ведьм в пентаграмме, обрушат на нашего пленника такую вязь узоров, что он будет корчиться от боли и желания, по капле отдавая свою силу. И для начала, эта тварь, сама разденется ослеплённая похотью и вожделением.

Ведьмы сидевшие по углам пентаграммы подняли руки, и на голову Соколова обрушился ментальный удар, который должен был смять его центры торможения, но Владимир, опустошённый тремя подругами досуха, и умевший держать себя в руках как никто другой, лишь усмехнулся. Сексуальное желание, едва возникнув в голове, пару секунд потрепыхалось и утухло, оставив после себя накатывающую волну злости, ко всему ведьмачьему стаду.

— Вы же уродливые, вонючие животные. Какое чувство к вам может возникнуть кроме чувства жалости? — Громко произнёс Владимир, с удовольствием наблюдая как перекашиваются злобой лица ведьм в пентаграмме и за её границами. — Да на вас даже у крокодила не встанет, хотя он, судя по виду, ваш прямой родственник. Или бегемот? Что-то я запутался в вашей родословной.

— Какой болтливый мальчик. — Одна из ведьм встала и подошла к разделявшему их барьеру. Посмотри, как тяжела моя грудь… она так упруга…

— А я вовсе не любитель крупных форм. — Владимир развёл руками.

— А так. — Ведьма крутанулась словно волчок, и когда остановилась, перед Соколовым стояла совсем юная девчонка лет шестнадцати.

— Уже лучше, но знаешь, что меня возбудит по-настоящему? — Он улыбнулся. — Зрелище как ты сдохнешь.

В ответ ведьма ощерилась, показав нечеловеческие клыки, и плотно прижалась к энергобарьеру, чего Владимир и ждал. Энергетический щит вовсе не являлся неподвижной монолитной стеной, а скорее тонкой, но чрезвычайно плотной преградой, способной двигаться, пусть и немного. И в эту преграду со всей возможной силой, влив в удар большое количество энергии, врезался кулак мастера боевых искусств. Энергостена дёрнулась буквально на пару сантиметров, но с такой скоростью, что внутренности и часть позвоночника женщины мгновенно превратились в кисель, а сама она умерла, несмотря на легендарную живучесть ведьм. Но тело не упало на песок, а на секунду зависнув, превратилось в искристый вихрь, без малейших затруднений просочился сквозь преграду, влетев в тело Соколова, и сразу растворился в нём, породив странную волну ощущения могущества и силы.

Он повернулся к другой ведьме, и уже не сомневаясь, метнул от груди, «вздох огня», напитав его силой, ухнув в узор весь свой резерв.

Ярко светящийся диск плазмы, прошил защитный барьер словно бумажный, в секунду испепелив вторую ведьму.

Второй вихрь впитывался чуть дольше, но и ощущения стали куда ярче. Словно гигант, он возвышался над толпой, и Владимиру стоило немалых сил усмирить ощущение собственной божественности.

— Фух. — Егерь помотал головой приходя в себя. — Ни хрена себе приходы. А их ещё три штуки… — Он повернулся к следующей ведьме, которая тоже успела обратиться в девочку, только уже не шестнадцатилетнюю, а лет десяти максимум. И теперь эта девочка испуганно жалась к дальней стенке барьера, и молотя в него кулачками, словно призывая выпустить её.

Но на Соколова это не оказало ни малейшего влияния. Организм уже впитал энергию из накопителей в карманах. На этот раз егерь пробил щит узким и острым словно острие шила узором «Энергокопья», и третья ведьма, превратившись в смерч искристых крупинок впиталась в тело Владимира.

На этот раз его сплющило совсем серьёзно, и минут пять он сражался с собственной крутизной, замешанной на сдвиги в сознании. К счастью, он в своё время проходил тренинг противостояния допросным препаратам, а там случались жидкости с куда более серьёзными эффектами, чем ощущение собственной божественности.

Поэтому повалявшись на песке, Владимир встал, и не подходя к барьеру, смял плоть четвёртой ведьмы, поймав её посмертный вздох, словно в ловушку, и втягивая его тонкой струйкой. Это как ни странно помогло, и четвёртая порция, ухнула без особых проблем.

Владимир какое-то время дышал, разгоняя энергию по телу, приводя разум в состояние прозрачной ясности и зеркала, в котором отражалась реальность, открывая сияние атмана — истинного разума. И в этом отражении, всё лишалось эмоциональной окраски, приобретая рациональность и стройность логической структуры. Даже не оборачиваясь в сторону последней ведьмы, Владимир вскинул руку, посылая «забвение», которым обычно усыпляли больных перед операцией, но в этот раз простой и ломовой узор оказался насыщен таким количеством силы, что энергостена осыпалась быстро тающими осколками, а ведьма мгновенно превратилась в пыль, которая какое-то время сохранила очертания её фигуры, чтобы через мгновение впитаться в Соколова.