Солдат ка Джейн. Кинжалы (СИ)

  Век нейтринной электроники, а замки по старинке - механические.

  Я и Бонни не спускали глаз с коробки с кинжалами.

  Правда и на новенькие красные полусапожки поглядывали с вожделением.

  Они не лучше и не хуже, чем наши белые лакированные ботинки, но одно не значит, что другое лучше или хуже.

  Ботиночки на платформе в четыре дюйма и полусапожки с тонкими семидюймовыми каблучками шпильками дополняли друг дружку.

  Они жить друг без дружки не могли, как я бы не прожила без Бонни, а она без меня.

  Кладовщик старший солдат Кузнецов почти докатил тележки до длинного серого здания с множеством окон.

  На окнах стояли прочные железные решетки.

  - Тюрьма? - я побледнела. - Не хочу в тюрьму.

  - Ваша казарма, - кладовщик наслаждался нашим испугом. - Решетки - против ночных непрошенных визитеров.

  - Кого против? - Бонни побледнела.

  Она с детства боялась темноты и ночи.

  Родители ее нарочно пугали, говорили, что по ночам нельзя вставать с кровати.

  Семья авиаконструктора и директора банка не богатая, бедненькая, поэтому еда подсчитывалась.

  Родители составляли график, сколько кто съест в день, чтобы протянуть до следующей зарплаты.

  Родители считали: если их дочка еще не выросла и не получает зарплату, то ей мало еды положено

  Однажды, маленькая голодная Бонни ночью прокралась на кухню и съела кусочек хлеба.

  Утром Бонни получила ремня от отца и скандал от матери.

  Чтобы обезопасить еду от дочки, родители начали запугивать Бонни, уверяли, что из темноты черти выскакивают по ночам, а сама темнота пожирает маленьких девочек, которые встают из своей кроватки ночью.

  Когда нам предоставлялась возможность, Бонни с радостью засыпала вместе со мной.

  Она по ночам вздрагивала и прижималась ко мне, обхватывала руками, чтобы я не убежала.

  Позже, конечно, наши совместные лежания в кроватке обрели нечто большее, чем просто побег от темноты, но страх перед ночью у моей подружки остался.

  - Сирена, - старший солдат Кузнецов не успел сказать, кто приходит из темноты, и против кого поставлены решетки на окнах казармы.

  Он вжал голову в плечи и понесся к ангару: либо свое добро защищать, либо защищать себя и добро в надежном укрытии.

  - Наверно, у него в ангаре погреб бетонный против военной тревоги, - я высказала свое мнение.

  И тут засвистело, загудело, загромыхало.

  Небо расцветилось яркими цветами разрывов.

  Я и Бонни, не сговариваясь, подхватили с тележек самое ценное - кинжалы и новенькие полусапожки.

  Мы вбежали в здание и разревелись.

  Натянутые струны волнения из-за понтовских кинжалов лопнули.

  Мы спрятали кинжалы в надежных на нас местах, обнялись и рыдали.

  - Испугались взрывов?

  Не плачьте новобранки, - около нас остановился молоденький солдатик с ведром грязной воды. - Нас часто атакуют, поэтому мы часто отбиваемся.

  Война, девочки, война. - Солдатик произнёс важно.

  Он не догадывался, что мы рыдаем от радости, полученной от легендарных кинжалов и чудесных красных полусапожек. - Я не боюсь и спокойно выполняю свой долг - мою полы даже под обстрелом.

  - Герой, - я ответила, даже смогла скрыть иронию.

  Тут как грохнуло, зазвенели осколки выбитых в окнах стекол.

  - Ой, - солдат побледнел

  От него гадко запахло страхом из штанов.

  - Опять обосрался, Крупье? - Два солдата с бластерами оттолкнули полотера и выскочили из казармы.

  Вместо них вбежал капрал Брамс.

  - Джейн, Бонни, на позицию, - лицо капрала перекошено и покрыто пылью.

  Мы не успели на какупю позицию, или в какую позицию, потому что в открытые двери два новобранца вносили носилки.

  Что-то прикрыто белой простыней с огромными красными пятнами.

  Самое страшное, что пятна продолжали расти, расплывались.

  - Либерман, Зазноба, зачем вы его сюда притащили? - Капрал Брамс заорал, как бешеный. - Я же приказал - в госпиталь.

  - Лейтенат Шоу переменил приказ, - Зазноба и Либерман дрожали. - Он сказал, что мертвых в госпиталь не носят.

  Приказал в казарме тело сгрузить около двери.

  - Уже отошел Паганини? - капрал приподнял простыню. - Быстро.

  - Паганини убили? - я прошептала, не в силах поверить, что добродушного толстячка, который летел с нами в линкоре и пережил полет, уже нет.

  Смерть была нереальная, как в театральной постановке.

  Казалось, что после спектакля Паганини встанет с носилок и вместе со всеми актерами раскланяется перед зрителями.

  Бонни заплакала еще сильнее.

  Либерман и Зазноба шмыгали носами.

  - К оружию, - капрал Брамс пинками выгнал Зазнобу и Либермана из казармы. - Что творится, что творится.

  Подобного налета я еще не видел здесь.

  Не из-за вас ли это, солдат Бонни и солдат Джейн?