Солдат Красной империи. Гуру из Смерша

«Несколько дней спустя после начала успешного наступления под Сталинградом на фронте произошло крупное чрезвычайное происшествие. Одна из наших дивизий, по-моему, 26-я, захватила в качестве трофеев несколько бочек со спиртным. Полагая, что это спирт доброкачественный, командование дивизии приложилось к нему. Но оказалось, что это был метиловый спирт, и вскоре все командование дивизии в количестве более двадцати человек погибло. Остался жив только один военный прокурор, который был скрытным алкоголиком и метиловый спирт на него не подействовал.

Об указанном ЧП было доложено И. Сталину, и тот обратился к командующим фронтами и армиями со строгой телеграммой…»

* * *

О попытках деблокирования окруженной нашими войсками 6-й полевой армии вермахта в Сталинграде и спасения ее командующего, будущего генерал-фельдмаршала Паулюса танковыми частями Манштейна и Гота написано много мемуаров советскими и немецкими полководцами. Но более ярко эти сражения описал великий патриот земли Русской писатель Юрий Бондарев в книге «Горячий снег». О победе под Сталинградом наши граждане многое знают из книг и кинофильмов.

30 декабря, в канун 1943 года, войска 51-й и 2-й гвардейской армии вышли на рубеж Семичный — Ильичев — Терновский — Глубокий — Валуевка. Здесь войскам были поставлены новые задачи — о преследовании противника и наступлении на Ростов.

Из воспоминаний Иванова:

«Мне довелось провести в окопах и траншеях, блиндажах и хатах под Сталинградом всю его героическую эпопею. Я еще раз опровергаю ложь, которую придумали «писатели-демократы» и «телевизионщики» новой волны, взрощенные на хлебах Советского Союза, но движимые отнюдь не любовью и даже не заботой о Родине. Ложь эта в том, что работники особых отделов, а потом КРО Смерш якобы сидели по теплым тылам с толстыми бабами, хлестали там водку и изредка или часто в зависимости от фантазии авторов «приводили в исполнение». Все это, конечно не так. На моих глазах снаряд попадал в ДЗОТ, и гибло целое отделение, падал сраженный осколком товарищ, с которым я так и не закончил разговор; не раз я проходил мимо еще горящих танков и разбитых дымящихся пушек; по оттенкам свиста бомбы научился распознавать ее калибр и опасность; видел падающих под пулями людей; сам слышал пули и осколки, поющие на разные голоса…

Говорю это не из чувства гордости, хотя гордость за пройденное, за содеянное, конечно, присутствует во мне, старом человеке. Говорю это для того, чтобы вы знали и помнили, что довелось пережить вашим отцам и дедам. Говорю для того, чтобы никакие резуны и поповы, манштейны и трумэны не смогли опорочить в ваших глазах подвиг советского солдата, чтобы вы вспоминали о нас с гордостью, частично той, нашей…»