Солдат революции

Общительный, легко сходившийся с людьми, Кедров затащил как-то Подвойского в редакцию либеральной газеты «Северный край». В кабинете секретаря редакции из-за стола поднялся элегантный, с тонким, одухотворенным лицом сравнительно молодой человек. Назвался Вячеславом Менжинским. Он тоже был направлен «искровским» центром для укрепления Ярославской организации. Блестящий публицист, Менжинский сразу стал главным лицом в редакции.

«Союз» решено было переименовать в Северный комитет РСДРП. Подвойский, а несколько позднее и Нина Дидрикиль вошли в его состав. Николаю было поручено поддерживать связь с фабричными и заводскими организациями.

Не было дня, чтобы Николай не бывал у рабочих. Его горячие, страстные речи возбуждали, заставляли задумываться. Он стал любимым оратором на рабочих собраниях.

— Для хозяев рабочие — безликая масса, — говорил Подвойский. — Незаметные люди. Колесики. А вот остановится одно такое рабочее колесико — и хозяйская машина забуксует. Вот тогда хозяину становится ясно, что такое рабочий.

Николай настаивал, чтобы рабочие разных предприятий действовали согласованно и были связаны между собой.

Много позднее в графе «социальное положение» он напишет: «Солдат революции».

— Таким меня сделали ярославские рабочие. В те годы я быстро взрослел, — скажет он товарищам по подпольной работе. — Время было такое…

4

На вокзале в Иваново-Вознесенске его встречал круглолицый крепыш со светлыми усами, мягкой улыбкой — Михаил Фрунзе.

— Я Арсений, — назвался встречающий. Он подхватил оба чемодана и, не сгибаясь от тяжести, пошел к отдельно стоявшей пролетке.

Иваново-Вознесенск бастовал. Ярославский комитет РСДРП делал все, чтобы помочь бастующим. Николай Подвойский приехал в качестве пропагандиста. В чемоданах привез листовки. Приезжего засыпали вопросами. Подвойский рассказал, что на ярославских фабриках сочувственно относятся к борьбе ивановских ткачей, рабочие по копейкам собирают деньги в их стачечный фонд.

В этот же день он выступал на митинге. За городом на реке Талке собрались тысячи людей. Представителя большевиков из соседнего города приняли восторженно, текстильщики узнали, что они не одиноки в своей борьбе, их поддерживают, с ними солидарны.

Утром вместе с Арсением они встретили Нину, отвезли литературу по адресу и поспешили на площадь перед городской думой, где была назначена «сидячая забастовка». В думе отцы города совещались с фабрикантами и заводчиками, решая, на какие пойти уступки, чтобы сбить волну массового выступления. Для охраны думы были вызваны казаки. Когда они появились, многотысячная толпа поднялась на ноги, и мостовая осталась почти без камня: каждый взял по булыжнику. Пораженные казаки отступили.

Весь май девятьсот пятого года Подвойский провел в Иваново-Вознесенске. Здесь он завоевал популярность среди рабочих, читал лекции по вопросам марксизма, рабочего движения. Вместе с Афанасьевым, Самойловым, Фрунзе, Бубновым организовывал первый Совет рабочих депутатов.

События развивались стремительно. В Ярославле забастовали текстильщики Большой мануфактуры, рабочие табачной фабрики Дунаева; не утихали волнения в железнодорожных мастерских. Ярославский комитет отозвал Подвойского из Иваново-Вознесенска.

Революционно настроенные рабочие станции Ярославль вели агитацию за присоединение к всеобщей политической забастовке. После окончания работы у входа в мастерские был назначен митинг. На трибуне появился Подвойский. Во время его речи вдруг раздался голос: жандармы идут! Произошло замешательство, люди стали расходиться. Николай Ильич продолжал говорить, хотя его уговаривали уйти.

— Товарищи! — с упреком обратился он к рабочим. — Неужели вы настолько запуганы, что боитесь собраться вместе, обсудить свои дела? Если вы дружно станете стоять друг за друга, жандармы будут бессильны.

Спокойный голос Подвойского подействовал: рабочие тесным кольцом окружили оратора, оттеснили жандармов.

К вечеру рабочие станции Ярославль прекратили работу. На митинге у вокзала Подвойский снова выступил с речью, призвал готовиться к вооруженной борьбе.

А через несколько дней Николая Ильича арестовали, отправили в Коровницкую тюрьму. И сразу для губернатора Роговина наступило хлопотливое время.

В губернаторский дом явилась депутация от участников митинга, который состоялся возле лицея. Встревоженный чиновник доложил губернатору, что на митинге помимо студентов присутствовали рабочие, городская интеллигенция. Требование: немедленно освободить студента Подвойского. Вслед за этим поступил доклад начальника жандармского управления Немчинова. По сообщениям его агентов, студенты лицея обсуждали вопрос об освобождении Подвойского силой. Немчинов предлагал направить к тюрьме усиленную команду местного гарнизона.

Рогович дал распоряжение освободить арестованного. Последуй он совету Немчинова — и всколыхнулся бы весь город. Губернатор знал, что еще будет возможность расправиться с человеком, который в списке членов Северного комитета, доставленном ему охранным отделением, шел вторым.