Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Так развивался наш бой в неприятельском тылу, когда ко мне поступило сообщение, не предвещавшее ничего хорошего. В нем говорилось о том, что высадка в «Крепость Голландия» севернее Роттердама прошла с меньшим успехом, и нам не следует ждать оттуда никакой помощи. При этом нам приходилось признать, что с каждым часом голландское командование все яснее осознавало ценность моста, открывавшего путь нашим танковым частям, готовым к атаке, и мы могли быть уверены, что оно использует все имеющиеся в его распоряжении силы для защиты входа в крепость. Сообщения от отстающей дивизии главных сил, замедление продвижения танковой колонны также не радовали. Тенденция оценивать ситуацию без особого оптимизма даже побудила меня заявить, что я готов в одиночку держаться на позиции еще дней десять.

Я был уверен: танки подойдут, связь с главными силами восстановится. Поэтому ни слова не сказал об этом разговоре моим подчиненным.

Мой штаб был выведен из строя, мой юный адъютант, очень толковый молодой человек, смертельно ранен; парализованный, он лежал в одном голландском госпитале, и, когда через несколько дней этот чудесный юноша умирал, он в предсмертном бреду в последний раз приподнялся со словами: «Задание выполнено!»

Постепенно к нам подходили новые войска, занимавшие важные позиции в нашем секторе. Я получил приказ оставить северный плацдарм, удерживавшийся моей 11-й ротой, несколькими саперами и небольшой группой солдат 3-го парашютно-десантного полка. Я был вынужден отказаться выполнить его, поскольку считал невозможным оставить территорию, занятую ценой таких больших жертв и имеющую такое большое значение, пока мы удерживали этот плацдарм в своих руках, то оставляли открытой дверь для наших танковых соединений, способных принудить голландское командование капитулировать. Так что я не мог выполнить этот приказ: ставка была слишком велика. Если бы мост оказался взорванным, пришлось бы искать другой способ форсировать реку, и за прорыв фронта мы бы заплатили огромными потерями. Это не должно было случиться; когда приказ был повторен мне дважды, я, к счастью, все равно не сдался. Можете мне поверить: учитывая все увеличивавшиеся потери, этот отказ в повиновении был совсем не простым делом.

Ночью пятого дня боевых действий, 14 мая, была установлена связь с наступающей армией. Атака на северный берег Ньиве-Мааса, то есть в центре города Роттердам, велась свежими силами, во взаимодействии с танковыми частями; ей предшествовал налет «Штук» (Ю-87) на квартал, расположенный севернее порта.

С раннего утра царило большое оживление. Артиллерия и группы связистов заняли свои позиции. Командиры изготовившихся к атаке войск были проинформированы о ситуации, сложившейся на данный момент.

Здесь я хочу отметить, что накануне, 13 мая, я вызвал к себе приходского священника, а также одного коммерсанта и настойчиво убеждал их отправиться к голландскому командующему с тем, чтобы склонить его к капитуляции. Однако их миссия провалилась. Командующий отказался рассматривать любые предложения, исходящие от штатских лиц. Он не мог отделаться от необоснованных подозрений в том, что имеет дело с нидерландскими нацистами. Он просил меня, если я хочу сделать ему какие-либо предложения, прислать офицеров. Но где я мог найти офицера после таких тяжелых потерь?

Во время описанных мною событий произошел эпизод, который я должен передать с большой точностью, поскольку он привел к поистине трагическим последствиям, получившим резонанс во всем мире. Итак, 14 мая, около 8 часов утра (по германскому времени), на мой командный пункт явился один офицер из штаба корпуса генерала танковых войск Шмидта. Офицера сопровождал переводчик. Им было поручено в 11 часов встретиться за мостом с голландским командующим и предложить ему сдаться. Они должны были объяснить ему, что мы располагаем силами для мощного наступления, и, главное, обратить их внимание на угрозу удара с воздуха. Я убеждал их не медля подумать о том, чтобы удалиться, и подсчитать время, необходимое командованию противника для того, чтобы начать переговоры. Вопреки полученным приказам, парламентеры с белым флагом перешли мост около 10 часов. В 11.30 парламентеры вернулись. Приняли их корректно, в соответствии с законами войны. Командующий войсками противника заявил о готовности начать переговоры. К сожалению, парламентеры вернулись без офицера неприятельской армии, наделенного необходимыми полномочиями.