Солдатский маршал [Журнальный вариант]

Из штаба 53‑й армии сообщали: по фронту наступления армии наблюдаем общий отход противника. Та же картина наблюдалась и на других участках. Началось оперативное преследование отступающих немецких войск.

Впереди был Южный Буг. И Конев, не позволяя войскам никакой оперативной паузы, приказал двигаться к реке. Вперёд были выброшены подвижные отряды с целью захвата мостов, бродов и переправ.

Отход немцев местами превращался в бег. Извечный спутник такого бега — паника. Она пронизывала бегущие войска со скоростью бронебойного снаряда и уничтожала боевой дух и волю к сопротивлению. Группы «тридцатьчетвёрок» 2‑й и 5‑й гвардейской танковых армий настигали бегущих. Тех, кто поднимал руки, отправляли в тыл. Остальных накрывала грохочущая лавина до блеска отшлифованных траков. Следом за танками к переправам спешили отряды преследования: пехота на подводах, лёгкая артиллерия на конной тяге, сапёры, миномётчики. Вот что из себя представляли передовые отряды.

Уже к вечеру авангарды вышли к Южному Бугу, захватили переправы и с ходу переправились на южный берег, заняли крупные опорные пункты противника — районные центры Джулинка и Гайворон.

Порой на переправах вспыхивали короткие кровавые схватки. Стремительные «тридцатьчетвёрки» настигали отходящего противника прямо на понтонах и мостах. Иногда группы немецкой пехоты и танки выходили к переправам, уже занятым нашими войсками. Иногда немцы взрывали мосты в тот момент, когда на них выскакивали русские танки и отряды преследования. Инженерные части, тоже продвигавшиеся впереди, тут же приступали к разминированию местности и ремонту переправ.

Особенно отличилась во время боёв за переправы и при захвате плацдармов на южном берегу реки танкисты 2‑й танковой армии генерала Богданова.

На некоторых участках захваченные плацдармы были расширены и углублены до 10–12 километров.

Конев с оперативной группой передвигался вперёд вслед за войсками. На переправе близ станции Поташ штабной кортеж попал под авианалёт.

Погода по–прежнему была нелётной, но ночные немецкие бомбардировщики летали. Один из таких ночных охотников наткнулся на их колонну. Произошло это в нескольких километрах от переправы. Немец всё рассчитал. Переправу охраняли зенитки. А тут, на дороге, безраздельно царствовал он.

Конев вспоминает, что из–за того, что впереди ехавший «виллис» и замыкавший бронетранспортёр охраны двигались плотно, газуя в вязкой дорожной грязи, звука мотора при подлёте самолёта никто не услышал. Вдруг всё вокруг озарилось яркой вспышкой. Машины осыпало осколками и кусками земли. Конев находился в «эмке» в середине колонны. Одна из бомб разорвалась совсем близко. Остановились. Заглушили моторы. Конев приказал водителю выключить свет. Но во время бомбёжки «эмка» наскочила на «виллис», фары повредило, провода замкнули, и свет не выключался. Шофёр накинул на фары свою куртку и какое–то тряпьё и возился с проводкой.

«Проходит минута, две, — вспоминал те мгновения, пережитые вместе со своими боевыми товарищами, И. С. Конев. — Мы слышим второй заход самолёта, и новая серия бомб рассыпалась возле наших машин. Наконец, свет фар погас. Все четыре машины остановились. Самолётов в ночном небе уже не было слышно. Осмотрев машины, мы увидели, что у моей «эмки» пробиты мелкими осколками оба ветровых стекла.

В крыше тоже несколько пробоин, одна значительных размеров. «На намять» в кузове машины оказался большой осколок бомбы около 500 г, который ударился о подушку и одеяло и застрял. Подушка и одеяло спасли меня от осколка, который мог бы угодить в позвоночник. Все уцелели. Конечно, случайно. К рассвету мы приехали на новый командный пункт. Нас встретил начальник штаба генерал–полковник М. В. Захаров и удивился, что машины изрешечены, а мы живы. Всякое бывает на войне».

Темп наступления в эти дни составлял 15–25 километров в сутки.

17 марта авангарды вышли к Днестру.

Тем временем левая группировка сломила сопротивление на своём участке фронта и начала такое же энергичное преследование врага. На её участке действовали танковые дивизия СС «Мёртвая голова», 10‑я мотодивизия, дивизия «Великая Германия» и шесть пехотных дивизий. 5‑я и 7‑я гвардейские армии рассекли их оборону, расширив фронт до 120 километров и углубившись на 70 километров. Гвардейцы сообщали о 10 000 пленных, захваченных в ходе прорыва.

Пленные немцы всегда радовали Конева. В цифрах войны он понимал и то, что каждый пленный немец — это несколько сохранённых жизней своих родных славян. Уже слышался в ротных и батальонных колоннах, в батареях и экипажах этот внезапно родившийся в войсках клич: «Эй, славяне!»

Пахло весенним Днестром и победой. Но до великой Победы был ещё год и два месяца боёв. Десятки и сотни больших и малых рек. Потери, потери, потери…

Днестр, как и все реки, войска перескочили с ходу. Начали обустраиваться на отбитых плацдармах. Ремонтировали взорванные, строили новые мосты и переправы.